Семен Надсон: Стихотворения

Нет времени мне любоваться тобой!
Ты видишь, — я занят заветным трудом.
Я песню слагаю о скорби людской
И страданьи людском…

На полдень от нашего скудного края,
Под небом цветущей страны,
Где в желтые скалы стучит, не смолкая,
Прибой средиземной волны,
Где лес апельсинов изломы и склоны
Зубчатых холмов осенил
И Ницца на солнце купает балконы
Своих беломраморных вилл, —
Есть хмурый утес: словно чуткая стая
На отдых слетевшихся птиц,
Белеет на нем, в цветниках утопая,
Семья молчаливых гробниц.

Едва на востоке заря просияет
За синею цепью холмов,
Туда она первый свой отблеск роняет —
На мрамор могильных крестов.
А ночью там дремлют туманы и тучи
Волнами клубящейся мглы,
Как флером, окутав изрытые кручи
Косматой и мрачной скалы.
И видно оттуда, как даль горизонта
Сливается с зыбью морской
И как серебрится на Альпах Пьемонта
В лазури покров снеговой.
И город оттуда видать: под ногами
Он весь, как игрушка, лежит,
Теснится к волнам, зеленеет садами,
И дышит, и жизнью кипит!..

Шумна многолюдная Ницца зимою:
Движенья и блеска полна,
Вдоль стройных бульваров нарядной толпою
За полночь пестреет она;
Гремят экипажи, снуют пешеходы,
Звенят мандолины певцов,
Взметают фонтаны жемчужные воды
В таинственном мраке садов.
И только скалистый утес, наклоненный
Над буйным прибоем волны,
Как сказочный витязь, стоит, погруженный
В свои одинокие сны…
Стоит он — и мрачные тени бросает
На радостно-светлый залив,
И знойный мистраль шелестит и вздыхает
В листве ее пышных олив.

Пришлец, северянин, — еще с колыбели
Привыкнув в отчизне моей
К тоскливым напевам декабрьской метели
И шуму осенних дождей, —
На роскошь изнеженной южной природы
Глядел я с холодной тоской,
И город богатства, тщеславья и моды
Казался мне душной тюрьмой…
Но был уголок в нем, где я забывался:
Бессильно смолкая у ног,
Докучливым шумом туда не врывался
Веселья и жизни поток.
То был уголок на утесе угрюмом:
Под сень его мирных могил
Я часто, отдавшись излюбленным думам,
От праздной толпы уходил.

Среди саркофагов и урн погребальных,
Среди обветшалых крестов
И мраморных женщин, красиво-печальных
В оградах своих цветников, —
Там ждал меня кто-то, как я, одинокий.
Как я, на чужих берегах
Страдальческий образ отчизны далекой
Хранивший в заветных мечтах.
Отлитый из меди, тяжелой пятою
На мраморный цоколь ступив,
Как будто живой он вставал предо мною
Под темным наметом олив.
В чертах — величавая грусть вдохновенья,
Раздумье во взоре немом,
И руки на медной груди без движенья
Прижаты широким крестом…

Так вот где, боец, утомленный борьбою,
Последний приют ты нашел!
Сюда не нагрянет жестокой грозою
Терзавший тебя произвол.
Из скорбной отчизны к тебе не домчится
Бряцанье позорных цепей.
Скажи ж мне: легко и спокойно ли спится
Тебе меж свободных людей?
Тебя я узнал. Ты в минувшие годы
Так долго, так гордо страдал!
Как колокол правды, добра и свободы,
С чужбины твой голос звучал.
Он совесть будил в нас, он звал на работу,
Он звал нас сплотиться тесней,
И был ненавистен насилью и гнету
Язык твоих смелых речей!..

Опять меня томит знакомая печаль,
Опять меня зовет с неотразимой властью
Нарядная весна в заманчивую даль,
К безвестным берегам, к неведомому счастью…
Волшебница, молчи!.. Куда еще спешить,
Чего еще искать?.. Пред бурей испытаний
Изжита жизнь до дна! Назад не воротить
Заносчивых надежд и дерзких упований!
В минувшие года я верил в твой призыв,
Я отдавался весь твоим безумным чарам…
Как горд я был тогда, как был нетерпелив,
Как слепо подставлял я грудь мою ударам!
Я, как Икар, мечтал о ясных небесах!..
Напрасные мечты!.. Неопытные крылья
Сломились в вышине, и я упал во прах,
С сознанием стыда, печали и бессилья!
Довольно!.. Догорай неслышно, день за днем,
Надломленная жизнь! Тяжелою ценою
Достался опыт мне! За ярким мотыльком
Не брошусь я теперь, не увлекусь мечтою!
Пускай венки — побед других к себе влекут,
Тех, кто еще кипит отвагою орлиной,
А мне хватило б сил на мой заветный труд,
На незаметный труд, упорный, муравьиный!..