Алексей Цветков: Онтологические мотивы

но ведь вот хожу
средь ржавых ферм хоть что-то от меня
осталось нет не списывайте нас
мы позвоночны что твоя макрель
роимся у черты воображенья
без копий и щитов полны испуга
мы лучшее что есть и нам не надо
гомером и вергилием пенять

и еще у них помнишь говорит она
есть любопытное поверье
почему-то они считают
что будут жить вечно
а что кошки и бабочки наоборот
умирают навсегда

они думают говорит она
что существует кто-то
который перед ними в долгу
есть даже такие которые точно
знают сумму этого долга

но ведь мы другое дело говорит она
да соглашаюсь я совсем другое
с нами почему-то вышло иначе
мы никогда не узнаем и не надо

мы идем дальше в высокой траве
где кошки гоняются за бабочками
и подпрыгивают хватая лапами
пустой и яркий воздух
бабочки неслышно смеются
кошки улыбаются в ответ
еще один замечательный день
непредвиденной вечности

вот только если бы не этот пепел
хрустящий на зубах

настало время признаться
что нас нет в живых и никогда не было
ходили бы слухи о тех настоящих
которые может быть жили здесь раньше
но ведь слухи как блохи
в отсутствие собаки они бессмысленны

можем начать прямо с меня
свое имя я придумал себе сам
чтобы не путать о ком идет речь
и чтобы у истории был рассказчик
даже если она ни с кем не случилась
я придумал одноклассников потому
что не быть никем особенно тоскливо
когда тебя нет в одиночку
и еще я придумал учительницу
потому что больше у нас никого нет

ночь очевидно наступает как всегда
но теперь фонари в городе не зажигают
грустная крыса умывается в центре площади
неохотно как ребенок перед школой
маленькие луны в бусинках ее глаз
она знает что никого из нас нет

ничего не было уже так долго
что об этом можно рассказывать вечно

все-таки очень хочется знать
шумит ли еще в штормовые дни
шелковица за окном
которую сочинил сам для того
чтобы там не было так пусто и тихо

почему-то упорно веришь
что девочка все-таки существует
та которую считали самой глупой в классе
это неправда но уже не исправишь

та которая бросает камешки в воду
на дальнем конце причала
и разговаривает с рыбами
называя их нашими именами
последний человек на последнем континенте

наносила визиты родне
на равнинах и кручах
у плотвы побывала на дне
у неясыти в тучах

ой ты липкая рыба-сестра
незатменные очи
не к тебе ли он в омут с утра
до смеркания ночи

заклинает неясыть помочь
слезно просит совета
не за ней ли он каждую ночь
улетает до света

потому что ни ночью ни днем
был да не уследила
но всегда вспоминает о нем
с переменой светила

и ни слова не слышит в ответ
из реки ли из леса
у плотвы словно голоса нет
у совы интереса

видно кровь платежом не сильна
им родство не основа
уж такая случилась семья
что ни слуха ни слова

только всхлипнет тоскуя о том
а другого не надо
и чешуйчатым плещет хвостом
и крылами пернато

он погаснет не сразу он просто померкнет сперва
несгораемый свет поднимавший на подвиги тело
здесь в младенчестве было отверстие из-под сверла
так и брызнул в лицо а теперь пропадет то и дело

вот волнуется тело в сенях расставанья с собой
где финальные титры и глохнет под грейфером лента
словно в сумерки скоро из конуса света совой
ни напутственных слов ни совета сове у клиента

поднеси отшумевшую руку к глазам и рука
невидимка почти мотылек на рентгеновской зорьке
не она ли на ощупь в прибрежных кустах ивняка
опускалась на пестик забытой какой-нибудь зойке

но когда перепархиваешь световую кайму
за порогом оглядки где плюсы и минусы квиты
все победы погашены память о них никому
без носителя память пуста просто в розницу биты

и предвидя каким парадоксом предстанет полет
после сельского летом сеанса в сенях киноклуба
своему человеку последнее тело поет
на прощанье но в смысле совы некрасиво и грубо