Егор Исаев: И век и миг... [Стихотворения и поэмы]

He смолкай, соловушка,
В тёмной тишине.
Жаль ты моя, жёнушка,
Поживи во мне.
Всю тебя я помню,
Всё тебя люблю.
Жаворонку полдень,
Полночь соловью.

Ещё темно, но где-то, где-то, где-то
В кромешной тьме идёт рожденье света,
А в тишине — произрастанье звука…
И вот уж глаз в готовности и ухо
Настороже у самой тонкой грани…
Ещё чуть-чуть — и снизу солнце грянет,
И ночь уйдет, в свою ужмётся тень.
И над землёй восторжествует день.

То ли поле, то ли роща,
То ль в обнимку вечера, —
Дали дальние на ощупь,
Память — в завтра из вчера.
Где-то плач, а где-то песня,
Тёмный ветер — шу да ша…
Ночь — сияющая бездна,
Необъятная душа.

А взгляд ночной — он необычный взгляд:
В нём даль на слух, на ощупь, наугад,
В нём вдох и выдох — по лицу сиренью,
В нём тропка к истине и фитилёк к прозренью.

Девчонкой босоногой
На перетоке дня
Тропа сошла с дороги
И позвала меня
Из каменного дома
В просторные места,
В зелёные хоромы
Высокого листа,
В берёзовые ситцы,
В закатные лучи…
А не она ль в зарницы
Играется в ночи?

Всё города и города. А между ними
Лежит всё то, чему простое имя
Земля земель, ну а точней, деревня —
Мать городов, лугов, полей, деревьев…
Всё от неё пошло — живое от живого:
И корень злака от неё, и корень слова,
Она всем нам — и воздух, и вода.
Не каменейте сердцем, города.

Мы в городе живём, а в нас живёт деревня,
Такой закон дошёл до нас издревле
В изустном слове нашей мудрой сказки
И для души и для большой огласки…
Там запах мёда и ржаного хлеба.
А что есть жизнь? — поди спроси у неба.
А кто есть мать? — поди спроси у сына.
Сначала корни, а потом вершина.

Не знаю, как там будет, а пока
Нет никого главнее мужика:
В любом краю и при любой погоде
Он вместе с солнцем на земле восходит,
Даёт нам хлеб и в лапу рубит срубы…
Поберегите мужика, главпупы.

Вопрос был так поставлен: или — или,
Был выбор дан: топор или налог.
Срубили сад, как деда схоронили.
И с той поры топор наш как оглох.
Уж как его, бывало, ни точили,
Он не забыл, он помнил «или — или».

Движенье вниз и снизу вверх движенье —
Таков закон взаимопритяженья.
К горам — равнины и к равнинам — горы.
Бесспорна теорема Пифагора.
А где закон сочувствия? Простите,
Но он — по слухам — на другой орбите
Пока что зреет. А в какие сроки
Он к нам сойдёт? Спросите у дороги.

Зной прямобойный с верхов, а с боков
навесной
Бьёт по дорогам, по избам согбенным
и сонным.
Кузня не спорит — в обнимку стоит с тишиной,
Прячет под фартуком звоны свои перезвоны.
Засуха… Засуха… Воздух, как серый камыш,
Пыльно от Волги шуршит до Днестра и Дуная,
Мечется в страхе, как в порохе ящерка,
мысль, —
Сверху огн я ная вся и вся изнутри ледяная.

Был чудный вид: в лугах узор ковровый,
А по коврам степенные коровы,
Как в небе кучевые облака,
Несли свои бидоны молока.
Прошли года. Стою на той же горке,
А там, в лугах, ни «Звёздочки», ни «Зорьки»,
Одна коза до самой до Рязани.
Неужто что-то у меня с глазами?

Цвели хлеба, вот здесь цвели и там.
Теперь и здесь и там цветёт бурьян.
Давно ушла частушка с горизонта
И за собою увела баян.
И спел бы кто, да не поётся что-то,
И горизонт лежит вокруг немой.
Один лишь ветер, выйдя за ворота,
Зовёт свою проказницу домой.

Из глубокого-глубокого
К нам восходит слово Бокова
И по-зыкински распевно
Все озябшие деревни
Согревает. Мать есть мать.
Как такому не внимать?

Была. Горел огонь,
Скворечни выше крыш,
И где-то под гармонь
Хмельно «Шумел камыш»
Кипел кадрилью клуб.
Горелки — под луной.
Был шёпот жарких губ:
Иди ко мне, родной.
Была. Скрипела дверь.
Хозяин был и гость.
А где она теперь?
Ушла, брат, на погост.