Михаил Садовский: Унисоны

Сравнения убоги и банальны,
Слова никак не выявляют суть,
Но каждый раз мы снова гениальны,
Когда не в силах до утра заснуть
Перебираем лика выраженье
В ответ на откровенные мольбы…
Скажи мне только правду: неужели
Как я, тебя хоть кто-нибудь любил!!!???
О, нет, не подвергаю я сомненью,
Что в поклоненье мир у ног твоих,
Но, все-таки, отбросив самомненья,
Скажи: ну, кто счастливей нас двоих!
Друг друга вознесли мы на вершину.
Бесспорно, что над нами только Бог.
Ах, если б эту вечную картину
Нарисовать я хоть словами мог!..

Сомнением каждого мига
Себя обнажала весна,
Тысячелетняя книга
И ныне ей не прочтена.
Но кажется в новой странице
Найдется на счастье строка,
В которой доселе хранится
Все главное наверняка.
Чтоб только не слышать случайно:
«Ах, как же она холодна!»
Чтоб не упрекать себя тайно,
Что так затянулась она.
Не ждать понапрасну награды
За мысли свои и дела,
А попросту вынуть наряды,
Дождавшись, любви и тепла.
Тогда безоглядно отдаться,
Чтоб радость навек обрести,
Рассвету — встречаться, сливаться…
И только цвести и цвести.

Казалось так обычно это:
Сошлись случайно Он, Она,
Но жизнь, как в оперном либретто
Бездарна и напряжена.
И не проходит незаметно
Ничто, чем вместе мы живем,
И мы все ближе метр за метром
И неразрывней день за днем.
И что удерживает все же,
И чем утраты оценить
Того, чего еще не можем
И что уже могло бы быть…

Я уйду туда, где время вечно,
Попытаюсь отыскать семью,
Не уверен пустят ли, конечно,
Потому что все они в раю.
Я же с детства раннего греховен,
Хоть по божьей воле рифмовал,
Но волок судьбу свою, как Овен,
И к чужой судьбе не ревновал.
Я о них писал — родных и близких,
Что погибли в гетто и в бою,
Это их кровавые расписки
Векселя доверья — отдаю.
Ни одной обиды не пропало,
Если что забыто, — так успех,
Только жизни оказалось мало
Расплатиться мне за них за всех.
Я им крикну, если не пропустят,
Перед тем как на костре гореть,
Чтобы не держались прежней грусти,
Что два раза им не умереть.
Понимаю: им привыкнуть трудно
К неземному райскому житью,
Но готов поклясться я прилюдно,
Что и там им жизнь отдаю.
Это все вранье, — такая пошлость!
Никому их жертва не нужна,
Роковая горькая оплошность,
Избранные Богом имена.
И одно лишь только утешенье:
Что опять мы сможем вместе быть,
Если будет мне хоть там прощенье
Лишь за то, что вновь хочу любить.

Молчанья глухая завеса
Из боли, сомненья, любви,
Три козыря вечных, три веса,
Молчанье — зови — не зови!..
Но это великое благо,
Лишь в нем пониманье сердец.
И звуки солгут, и бумага,
А значит, и счастью — конец!
Молчи.
Чтоб терпенья хватило.
О, как я услышать хочу,
Что ты ничего не забыла,
О чем я так трудно молчу.

Не верь, что тебе Страдивари
На выручку может прийти,
Но каждой бы твари по паре
Попробуй к ней сам прирасти
Горячей щекой, чтоб разлукам
Другие не шли имена,
Ласкай, прижимай, чтобы звуком
Всю страсть изливала она.
И не было силы сдержаться,
И даже в бессилье слепом
К тебе ей хотелось прижаться
И слиться с тобой целиком.
Чтоб только тебе отдавалась,
Лишь нежно коснешься струны,
Чтоб всем это ясно казалось:
До смерти друг — другу верны.
А после…
избегшая тлена,
Пусть будет в музее стареть…
В веках не грозит ей измена,
Ей так уже дважды не спеть.

Я подглядываю в завтра
Если б только мне дождаться!..
И боюсь, чтоб наступило
Вдруг оно совсем другое!
Кабы мне волшебной властью
Можно было хоть бы разик
Самому распорядиться,
Чтоб счастливым завтра стать!..

Пускай не примешь ты любви моей
Я горечь всю и боль за песни спрячу,
На все, что в жизни есть, ее растрачу
И брошу песни в ночь, как соловей.
Быть может, их услышишь, и тогда
Они тебе однажды пригодятся,
И дни твои в мгновенья превратятся
Счастливые на долгие года.
А от меня останется лишь звук,
Но от него отделаться не сможешь,
Как от себя, — не бросишь не отложишь,
И в тишине его услышишь вдруг.
И сожаленье посетит тебя,
А ты ему тогда не поддавайся,
Ты только лишь поверить постарайся,
Что можно век прожить, тебя любя.

Ни запаха нету, ни цвета,
И трудно чужому понять,
Что ныне по-прежнему это
Трагедия и благодать.
И падает лист одиноко
Затем, чтоб семью обрести.
Не выбрать ни века, ни срока,
И только грусти да «прости».
Но это покуда однажды
За горечь загубленных лет
Сметут в утоление жажды
Накопленный запах и цвет!..