Михаил Садовский - Завтрашнее солнце

И не добравшись до тоники
Кончились кодой острой.
И мальчик с шеей тоненькой
Вдруг показался взрослым.

Я тихо вышел из комнаты
От музыки и от шума…
А брат открыл ноты
И стал долбить Шумана.

Они проходили Шумана.
Полгода сонату Шумана.
Чтоб сдать с облегченьем Шумана.
Моего любимого Шумана.

Они поднялись на рассвете
И шли, предвидя ту весну,
За все грехи земли в ответе
Сквозь небывалую войну.

Юнцы безусые шагали
Сперва назад, потом вперед
Их дни рожденья забывали,
Их возраст — сорок первый год.

И смотрят с фотографий дети,
Всех искупившие вину,
Но старше всех на белом свете
Они на целую войну.

Хрупкая бумага. Пятна слез.
Может, сам того не понимая,
Сквозь страницы эти я пророс,

Чтобы мерить жизнь девятым мая.
Не юродство близкое родство,
Если можно умолчать о прочем,
Даже тем похож я на него,

Что у нас один как будто почерк.
Как его наивность мне близка,
Вечность повторяется в рассвете,
Это я писал, наверняка,

Умирая в горьком лазарете.
Ты страницу разгляди вблизи:
Не сумеешь позабыть об этом,
Тот осколок нас еще разит,
В сердце попадая рикошетом!..

К чему такая канитель:
Кроить и лицевать…
Надену старую шинель
На моду наплевать!

Она любой дохи теплей
И прибавляет сил,
Отец ведь был на фронте в ней,
Отец ее носил.

Она почти что мне до пят,
И рукава длинны,
Но кто достанет из ребят
Шинель, шинель с войны!?.

Все! Решено!
Я в ней иду.
Я в школу в ней пошел
И самый лучший день в году
В шинели той провел.

Но дружным был наш пятый класс
Никто не отставал.
На утро не узнаешь нас:
В шинелях класс шагал.

По снегу полы волоча,
Мы гордо в школу шли,
Мы и подумать в этот час
О боли не могли.

А мы несли ее с собой:
Не все шинель нашли,
У всех отцы ушли на бой
Не все назад пришли.

Как много было вас в пальто,
Ребята…
кто же знал…
И больше, в класс идя, никто
Шинель не надевал.

Падают в печали
Годы, как подкошенные,
И стучат ночами
Сапоги поношенные.

Как на новогодней
Ёлочке поверженной,
И на мне сегодня
Все обиды прежние.

Хоровод затеял
А грустить причины нет,
Иглы облетели,
Сапоги не чинены…

Моцарт грустный,
Нежный Моцарт,
Моцарт мой, кристально-зимний,
Есть ли правила эмоций,
Как умеешь, объясни мне.

Может, слышу я неверно,
Все смеются — странно: плачу,
И заметил ты, наверно,
Плачут все — улыбку прячу.

Ах, как в легкости упругой
Нелегко опять зарыться,
Я ищу совета друга,
Ты — любому друг, ты — рыцарь!

Препарировано сердце
На листе бумаги нотной,
С опровергнутым усердьем
И улыбкой беззаботной!

И в тональности названьи
Боль участия и ласки,
Не предам своим незнаньем
Я твою любовь огласке.

Помню все, что было в свете,
Толковать лишь не умею,
Полнотой живого сердца
Глубину и боль я мерю.

От эпитетов прискорбных,
От слащавых слов жалейных,
Сбереги себя ты, Вольфганг,
«Для грядущих поколений.»

Учини разгром в кладовой,
Где разложен ты по полкам,
Не рукой многопудовой,
А своей усмешкой только.

Мне не жаль других ни мало
Лоэнгринов и Валькирий,
Человеческое мыло
С их мелодией варили.

Там не все мне ясно вроде
Не успею разобраться,
Прерывает бег мелодий
Тонкий писк походных раций.

Моцарт грустный,
Нежный Моцарт,
Ты все ближе мне и ближе,
Пусть трещит страна эмоций,

Я хочу, чтобы ты выжил.
Клетки памяти стареют,
Для любви не сложишь лоций,
Приходи ко мне скорее,
Непокаявшийся Моцарт.

Приходит время горьких трав,
Расплаты и успокоенья.
Зачем, зачем пора цветенья?
Скажи: я прав или не прав?

Как объяснить,
Как оправдать
Несовместимое на свете
Страшна не смерть,
А страшно умирать,
Как умирала мама на рассвете.