Уильям Блейк - Поэзия английского романтизма XIX века

В зенит полночный взоры погружая,
На крутизне покоится она,
Благоговенье местности внушая,
Как божество, прекрасна и страшна;
Грозою огнедышащей сражая,
Таит очей бездонных глубина
Трагическую тайну мирозданья
В агонии предсмертного страданья.

Не страхом — красотой непреходящей
Пытливый разум в камень обращен;
Тогда чертам недвижимо лежащей
Ее характер будет возвращен,
Но мысли не вернуться уходящей;
Певучей красоты прольется звон
Сквозь тьму и вспышки боли, чья извечность
В мелодию вдохнула человечность.

Из головы ее, от стройной шеи,
Как водоросли средь морских камней,
Не волосы растут — живые змеи
Клубятся и сплетаются над ней,
Как в бесконечном вихре суховеи.
В мельканье беспорядочных теней
Насмешливое к гибели презренье
И духа неземное воспаренье.
Из-за скалы тритон ленивым взглядом
Сверлит ее недвижные зрачки,
Нетопыри порхают с нею рядом,
Бессмысленные делая скачки.
Встревоженные огненным разрядом,
Из тьмы они летят, как мотыльки,
На пламя, ослепляющее очи
Безжалостнее мрака бурной ночи.

Ужасного хмельное наслажденье!
В змеящейся поверхности резной
Горит греха слепое наважденье,
Окутанное дымкою сквозной,
Где, появляясь, тает отраженье
Всей прелести и мерзости земной.
Змееволосой улетают взоры
От влажных скал в небесные просторы.

Ручьи вливаются в реки,
Реки бегут к низовью.
Ветры сплелись навеки
В ласках, полных любовью.

Все замкнуто тесным кругом.
Волею неземною
Сливаются все друг с другом, —
Почему же не ты со мною?

Небо целуют горы.
Воли распахнулись объятья.
Отвергнутые — шлют укоры
Розам кичливым их братья.
Потоки лунного света
Ластятся к синей глади.
Но на что мне, скажите, все это,
Если ты со мною в разладе?

В день земного нарожденья
Родилося Наслажденье;
Из небесной легкой плоти,
Нежной музыкой в полете,
В кольцах белого тумана,
Из певучего дурмана,
Среди сосен, что шумели
У озерной колыбели,
Невесомо воспарило
Животворное ветрило.
Гармонической, сквозной,
Невесомой пеленой,
Лучезарна и чиста,
Обвилась вокруг мечта.

Мне был открыт души его тайник.
Бесплотный гость, я в суть его проник.
Я чувствовал и мыслил, как и он,
И был мой слух к его речам склонен.
Не голосом со мной он говорил —
Беззвучным клокотанием всех жил.
Не так ли, тайной дрожью обуян,
Колышется порою океан?
К заветнейшим его напевам ключ
Я подбирал, и — дерзостней орла —
Я реял в темном небе, среди туч,
И молнии мне были — как крыла!

Не буди змею, позволь
Ей забыть свою дорогу,
В луговой траве ползти,
Как во сне, к лесному логу,
Не тревожа по пути
Мотыльков, спокойно спящих
В колокольчиках дрожащих;
И звезду не задевая,
Что в траве лежит живая…

Опился я влаги медвяно-хмельной
Роз, распустившихся под луной.
С чашами, полными дивным нектаром,
Феи летают над замком старым.
В глубоких щелях, в бойницах, под крышей
Прячутся сони, летучие мыши,
Кроты затаились в своем подземелье.
Едва над землей расплеснется вино, —
Их смутные сны наполняет веселье.
Феи так редко нисходят. Давно
Сердце томилось по ним не одно.