Уильям Блейк - Поэзия английского романтизма XIX века

Пусть вечно реет надо мной
Твой дух в моем пути суровом.
Что мне весь мир с его враждой
Перед твоим единым словом!

Была той гибкой ивой ты,
Что, не сломившись, буре внемлет
И, словно друг, клоня листы,
Надгробный памятник объемлет.

Я видел небо все в огне,
Я слышал гром над головою,
Но ты и в бурный час ко мне
Склонялась плачущей листвою.

О, ни тебе, ни всем твоим
Да не узнать моих мучений!
Да будет солнцем золотым
Твой день согрет, мой добрый гений!

Когда я всеми брошен был,
Лишь ты мне верность сохранила,
Твой кроткий дух не отступил,
Твоя любовь не изменила.

На перепутьях бытия
Ты мне прибежище доныне,
И верь, с тобою даже я
Не одинок в людской пустыне.

Хоть судьба мне во всем изменила
И моя закатилась звезда,
Ты меня никогда не винила,
Не судила меня никогда.
Ты мой дух разгадала тревожный,
Разделила мой жребий одна.
Я мечтал о любви невозможной —
И в тебе мне явилась она.

Если я улыбнусь и нежданно
Отвечают улыбкой цветы,
Я могу не бояться обмана,
Ибо так улыбаешься ты.
Если ссорится ветер с волнами,
Как со мною друзья и родня,
Только тем, что оно — между нами,
Это море тревожит меня.

Пусть Надежда, корабль мой, разбита
И обломки уходят на дно,
Сердцу в бурях лишь гордость защита,
Но и в пытках не сдастся оно.
Ибо смерть предпочту я презренью,
Никакой не страшусь клеветы.
И меня не принудят к смиренью,
Если будешь союзницей ты.

Люди лгут — никогда не лгала ты,
Не по-женски верна мне была,
Ты любила, не требуя платы,
И любовь за любовь отдала.
Ты, не дрогнув, на ложь возражала,
Не для сплетен следила за мной,
Расставаясь со мной, не бежала
И не прятала нож за спиной.

Этот мир не кляну я враждебный,
Где преследуют все одного:
Я не пел ему песни хвалебной,
Но уйти не спешил от него.
И ошибку я страшной ценою
Оплатил в эти смутные дни,
Но зато ты навеки со мною,
И тебя не отнимут они.

Буря прошлое стерла, и что же,
Чем утешу себя самого?
То, что было всего мне дороже,
Оказалось достойней всего.
И в песках еще ключ серебрится,
И звезда еще в небе горит,
А в пустыне поет еще птица
И душе о тебе говорит.

Сестра! Мой друг сестра! Под небесами
Нежнее слова, лучше слова нет!
Пускай моря и горы между нами,
Ты для меня все та же в смене лет.
И я, носимый ветром и волнами,
Прошу не слез, а нежности в ответ.
Два мира мне оставлены судьбою:
Земля, где я скитаюсь, дом — с тобою.

Что первый мне! Второй люблю стократ, —
Он — гавань счастья, все в нем так надежно!
Но у тебя — свой долг и свой уклад,
От них уйти — я знаю — невозможно.
У нас один отец, но я — твой брат —
Жить обречен и трудно и тревожно.
Как на морях не знал покоя дед, [353] Как на морях не знал покоя дед… — Джон Байрон (1723–1786), дед поэта, адмирал, на склоне лет совершил кругосветное путешествие.
Так внуку на земле покоя нет.

Рожден для бурь, пускай в иной стихии,
Я все изведал: светской брани шквал,
Утесы вероломства роковые
И клевету, что всех коварней скал.
Вина — моя, признаюсь не впервые, —
Так без уверток я вину признал,
Когда на берег выплыл, с бурей споря,
Злосчастный кормчий собственного горя.

Вина моя — и мне предъявлен счет.
Я брошен был в борьбу со дня рожденья,
И жизни дар меня всю жизнь гнетет —
Судьба ли то, страстей ли заблужденья?
Чтоб вырваться из гибельных тенёт,
Разбил бы цепи глиняные звенья,
Но вот живу — и рад остаток лет
Продлить, чтоб видеть век, идущий вслед.