Николай Алл - Русская поэзия Китая - Антология

Не надо, не надо! Не думай, молчи —
Зажжешь ли ты думой огарок свечи?

Нет, сердцу лишь сердце расскажет опять —
О том, что наш разум не может понять,

Лишь сердце тишайшей волною любви
Настигнет ушедшие звуки земли;

И люди, и мысли, и дни, и века
Уйдут в быстротечность, как сон, как река,

И ты лишь, святая земная любовь,
Лишь ты, в некой тайне рождаясь все вновь,

Утешишь, поймешь, окрылишь тишиной,
Прозрачной, как небо, нежнейшей слезой,

И жизнь, славословя твой тихий полет,
Над смертью, над смертью тебя вознесет!

Из Африки письмо я получила.
Знакомый почерк — юношеских лет
Подруга пишет: «С царственного Нила
Я запоздалый шлю тебе привет!

Я — замужем. Живу неплохо с мужем.
Четвертый год — в тропической жаре!
Но ничего, здоровы и не тужим —
Не вреден климат нашей детворе.

Детишек двое — крепыши! Людмиле
Четвертый год, а Игорю шестой…
Ах, где мы только с ними ни бродили,
Пока попали в уголок живой!

И я учу их языку родному
И говорю, что мы в гостях пока,
Что мы вернемся к берегу иному,
Где льется Волга, русская река,

Что в ней купаться можно без опаски —
Что крокодилов не бывало в ней.
И, раскрывая удивленно глазки,
Внимают дети повести моей.

Отец в отъезде — новую дорогу
Проводит там, где бродит только зверь;
А я в детей вливаю понемногу
То, что зовется русскостью теперь.

Лишь одного растолковать не в силах,
И ребятишкам не понять вовек,
Что с ноября, когда у нас так мило,
Уже Россию покрывает снег…

Не видев снега, с сахарною пудрой
Наивно дети путают его,
Поэтому Людмиле златокудрой
Все сахарное снится Рождество!

Все русское для них я собираю —
По капелькам, по крошечкам коплю!
Я их сердца верну родному краю —
Моей стране, которую люблю!

Теперь — прощай! Подружкам — по поклону,
Целую всех, как целовала встарь.
Пожалуйста, пришли ты мне икону
Спасителя, а детворе — букварь…»

Я плакала, письмо читая. Ожил
Весь мир души, и пела тишина:
«Мы — слабые, мы — женщины, но все же
России не изменит ни одна!»

Путь изгнанья мне судьбой отмерен,
Но скажите, в чем моя вина,
Что отец мой Родине был верен,
Что я свято прошлому верна?

Пал отец мой, воин государев,
Распростерлась надо мною мгла —
В отблесках неугасимых зарев
Сколько лет сироткой я жила!

Русской бури путь зловещ и долог,
Но меня, как тысячи других,
Ты, Харбин, родной земли осколок,
Защитил, укрыл от вихрей злых.

Ничего родного не лишая,
Ты меня, ребенка, приютил,
И росла я, выросла большая,
Набралась необходимых сил.

За годиной пронеслась година —
Мирный труд, покой и благодать…
В Харбине я вырастила сына,
В Харбине похоронила мать.

И теперь ни от кого не скрою,
Милым городом покорена,
Что мне стала Родиной второю
Приютившая меня страна.

Двадцать лет живу я русским бытом,
Ту же душу русскую ношу,
И на языке непозабытом
Говорю и вот — стихи пишу.

И в родном, в своем любимом храме,
В теплом блеске золотых огней
Я ведь так же плачу, как о маме,
О России — мачехе моей!

Я шла над рекою. В оранжевых красках заката
Была теплота наступающей ранней весны,
И мне показалось, что этот же вечер когда-то
Уже пролетал надо мной на крылах тишины.

Вот именно так же влюбленное сердце томилось,
И так же пылал лучезарный вечерний закат…
Куда это скрылось? Откуда опять возвратилось?
Угасшие грезы зачем мою память томят?

Когда это было? С каким позабытым закатом
Сроднил меня вечер и снежная эта река?
Не в юности ль только желанье бывает крылатым,
А нежность, как птица, как смелая птица, — легка.

Теперь же все это лишь горько, язвительно дразнит,
Усталая, ноет тоской истомленная грудь,
И все-таки, Боже, ужели не радостный праздник
Былым, позабытым свободно и вольно вздохнуть?

Спасибо, мой вечер, за отблеск былого, за пламя
В его отраженьи, овеявшем эту зарю, —
За нежно ожившую и зазвучавшую память
Тебя я стихами отблагодарю.