Николай Алл - Русская поэзия Китая - Антология

Быть в комнате вашей — фантазы читать
Тильтильно-Митильные, полные грации…
Склоняться к вам близко — экстазно вдыхать
Сурдинно-щекочущий запах акации…

Глядеть в ваши очи — купаться в вине…
Они ведь не ваши, вакхически лавные!
Вы вся из батиста, как греза Мане…
И только глаза ваши — пики агавные,

Они — две агатовых, черных стрелы,
Готовые взвиться с мучительным пением.
Они обжигают, как капли смолы,
Стекая мне в душу в кричащем кипении…

Они, как румяна на щеках Мадонн!
Они — барабаны в интимной литании…
Я ими замучен!., разбит!., оглушен —
Но сблизьте ресницы, и вы — обаяние…

Живут в вас причудно Уайльд и Мюссе,
Провинции лирик с эстетиком, ересь в ком,
Ах, сложные прелести в русой косе
Мечтательной девушки, пахнущей вереском!

Месяц всплыл на небо, золотея,
Легкою палаткой кочевой;
Разговор таинственный затеял
Ветер с потемневшею листвой…
Ведь совсем недавно я мечтала:
Вот как будут яблони цвести,
Приподнимет предо мной забрало
Рыцарь Счастье на моем пути.
Говорят, что если ждать и верить,
То достигнешь. Вот и я ждала…
Почему бы счастью день мой серый
Не осыпать искрами тепла?
Тихо, тихо шевелятся тени…
Все, как прежде… Сад, кусты ракит…
Только май, верхушки яблонь вспенив,
Лепестками белыми кружит.
Месяц по стеклу оранжереи
Раздробил хрустальный образ свой,
Маленькие дымчатые феи
Реют над росистою травой…
Надо быть всегда и всем довольной.
Месяц — парус, небо — звездный пруд…
И никто не знает, как мне больно
Оттого, что яблони цветут.

Только в заводи молчанья может счастье бросить якорь;
Только тихими глазами можно видеть глубину;
Знак молчанья, как молитва, как печать, лежит на всяком,
Кто свернул тропинкой тайной в заповедную страну.
В молчаливый час рассвета, озаренный солнцем ранним,
Там, где синие лагуны спят в оправе синих гор,
Так бросаются с обрыва в синеву летящим камнем,
Замирая, саланганы, и вонзаются в простор.
Как писать стихи о счастье? Как сказать о несказанном?
Разве можно в миг полета разъяснить — куда летишь?
Это — скрыть в усталых веках синь лучистых океанов
И врезаться грудью лодки в остро пахнущий камыш.

В час, когда засыпает усталое зрелое лето
В окропленных росою и пахнущих медом лугах,
Я иду за Тобою немеркнущим благостным следом,
Ускользающим вдаль, где так светлы еще облака.
По затихшей, поросшей немудрой травою дороге,
По холму, где спускается стадо спокойных овец,
По деревне, где в сумерках грезят простые пороги,
Где вздыхает полынь у вечерних прохладных крылец…
Не Твои ли шаги? Где-то радостно лает собака
И смеется ребенок. Не Ты ли взошел на крыльцо?
Я повсюду ищу, не оставил ли светлого знака
Ты, с пастушьей котомкой и ясным вечерним лицом…
И тропою с шуршащей по платью мерцающей рожью
Возвратившись домой, я меняю в кувшине цветы,
Зажигаю лампаду… Я медленней, тише и строже…
И вечерние мысли, как травы дороги, просты…
В час, когда замирает земное согретое лоно,
И звенит тишина, и проходит вечерний Христос,
Усыпляет ягнят, постилает покровы по склонам,
Разливает в степи благовонное миро берез
И возносит луну, как икону…

Огоньки… огоньки… огоньки…
Перезвон… Озаренные лица…
Пламенеющий очерк руки
И склоненные к свету ресницы.
Ореол освещенных волос,
Приоткрытые губы немножко
И, застывшими каплями, воск
На твоих полудетских ладошках.
…Пробудился от вечного сна
И упал преграждающий камень…
Наверху, невидимкой, весна
В синеве проплывает над нами.
У складного поют алтаря,
Что в затерянном времени оном
«Смертью смерть победил». И земля
Нарастающим плещется звоном.
У плеча дорогой огонек,
И глаза озаренные верят:
Охраняет твой ласковый Бог
И сиротку, и птичку, и зверя.
Огоньки… огоньки… огоньки…
И мелькающий свет на ресницах…
Научи же меня без тоски
Успокоенным сердцем молиться.