Николай Огарев - Стихотворения и поэмы

Сливаясь, прячутся среди прохлады ранней

Леса зеленые и линии холмов,

А утро юное бросает в ликованьи

Сквозь клубы сизые румяное сиянье.

Все образы светлы и все неуловимы.

Знакомого куста тревожно ищет взор,

Подслушать хочется, как шепчет лист незримый,

Студеный ключ ведет знакомый разговор;

Но смутно всё... Душа безгрешный сон лелеет,

Отвсюду свежесть ей благоуханно веет.

1854-1855

II

ЛЕС

На горной крутизне я помню шумный лес,

Веками взрощенный в торжественности дикой,

И там был темный грот между корней древес,

Поросший влажным мхом и свежей повиликой.

Его тенистый свод незримо пробивая,

Студеный падал ключ лепечущей струей...

Ребенком, помнится, здесь летнею порой

В безмолвной праздности я сиживал, внимая.

Тонули шелесты и каждый звук иль шум

В широком ропоте лесного колыханья,

И смутным помыслом объят был детский ум

Средь грез таинственных и робкого желанья.

1857

III

КРИВАЯ БЕРЕЗА

У нас в большом лесу глубокий был овраг

С зеленым дном из трав, а кверху в свежих силах

Рос густолиственно орешник и дубняк,

Приют певучих птиц и мух прозрачнокрылых.

А через весь овраг, начав с кривых корней,

Береза белая, клонясь дугою гибкой,

Шептала листьями повиснувших ветвей

И гнулась на тот край к земле вершиной зыбкой.

О, как же я любил вдоль по ее спине,

Цепляяся, всползать до самой середины,

И там, качаяся в воздушной вышине,

Смотреть на свет и тень в сырую глубь стремнины!

1659

IV

ДВЕ ЛЮБВИ

Я помню барышню в семействе нам родном

То было юное и стройное созданье

С весенним голосом, приветливым лицом,

Радушно отроку дарившее вниманье.

С благоговением я на нее смотрел,

Блаженствуя в мечтах стыдливых и спокойных;

Но образ мною всем иной тогда владел

То женщина была в поре томлений знойных.

Прикосновенье к ней, привет ее любви,

И ласка мягкая, и долгое лобзанье

Рождали тайный жар в ребяческой крови,

На млеющих устах стеснялося дыханье...

1859

V

ПЕРВАЯ ДРУЖБА

Я помню отрока с кудрявой головой,

С большими серыми и грустными глазами...

Тропой росистою мы шли с горы крутой,

В тумане за рекой был город перед нами.

И дальний колокол кого-то звал -к мольбе;

А мы, обнявшися, при утренней деннице,

Мы дружбы таинство поведали себе,

И чистая слеза блеснула на реснице.

Расстались мы детьми... Не знаю, жив ли он..,

Но дружбы первый миг храню я и доныне

В воспоминании - как мой весенний сон,

Как песнь сердечную, подобную святыне.

1859

VI

НОВЫЙ ГОД

То было за полночь на самый Новый год,

А я один без сна лежал в моей постели

И слушал тишины дыхание и ход...

Лучи лампадные в бродячей тьме блестели.

В окно виднелся двор; он был и пуст и тих,

По снегу белому с небес луна мерцала...

И мне пришел на ум мой первый, робкий стих

И рифма, как струи падение, звучала.

Я сердце посвящал задумчивой тоске,

В моем едва былом ловил напев унылый,

А мысль какой-то свет искала вдалеке,

И звали к подвигам неведомые силы.

1859 (?)

VII

ДУВР

У моря шумного, на склоне белых скал,

Где слышны вечных волн таинственные пени,

В унылой памяти я тихо вызывал

Моих прошедших дней исчезнувшие тени.

Из отдаленных мест, из смолкнувших времен

Они передо мной, ласкаясь, возникали,

И я, забывшися, поник в блаженный сон

Про счастье детское и детские печали.

О! погодите же, вживитесь в жизнь мою,

Давно минувшего приветливые тени!..

Но вы уноситесь... и я один стою,

И слышу вечных волн тоскующие пени.

1859

ЮНОШЕ

(Подражание Полонию)

[Вероятно, читатель помнит в "Гамлете" - наставление Полония Лаэрту. Примеч. Огарева.]

Ступай, мой сын! Постранствуй! Погляди!

Мне, старику, оно уже не лестно!..

Как сонный кот, забившись в угол тесный,

Я не ищу отрады впереди;

А молодежь, с своим орлиным взором,

Летит вперед за волей и простором.

Учись! Пойми, что знание есть власть;

Умей страдать вопросом и сомненьем,

Умей людей любить с благоговеньем,

И претворяй бунтующую страсть

В смысл красоты и веры благородной:

Живи умно, как человек свободный.

Пора любви придет своей чредой:

Умей любовь проникнуть светом дружбы;

Но избегай, как гнета рабской службы,

Тяжелой свычки, праздной и тупой,

Где женщина, весь день дыша разладом,

Тревожит жизнь докучно-мелким ядом.

За истину сноси обидный гнет