Николай Огарев - Стихотворения и поэмы

Мы вступим в долгую борьбу,

И твердо вытерпим гоненья,

И отстоим свою судьбу.

Еще не раз весну мы встретим

Под говор дружных нам лесов

И жадно в жизни вновь отметим

Счастливых несколько часов.

И день придет: морские волны

Опять привет заплещут нам,

И мы умчимся, волей полны,

Туда - к свободным берегам.

1850-1852

* * *

Я виноват, быть может, в многом,

И жил я, сам себя губя,

Но по разборе жестко-строгом

Еще могу сказать и я,

Что, как и прежде, так и ныне,

Не менее, чем кто-нибудь,

Остался верен я святыне,

Которой век дышала грудь.

И, несмотря на скорбь и скуку,

На дне осевшую от лет,

Ты беззапятнанной мне руку

В час расставанья дашь вослед.

И дашь в твоей душе, как прежде,

Мне тот же мирный уголок,

Где каждой мысли и надежде

Всегда приют найти я мог.

Но если, вняв мольбе суровой,

Ты отказался от меня,

Тогда прости, мой Каин новый,

И позабудь скорей меня.

Начало 1850-х (?)

СПЛИН

(Посвящено Н. )

Да, к осени сворачивает лето...

Уж ночью был серебряный мороз;

И воздух свеж, и - грустная примета

Желтеет лист сквозь зелени берез,

Как волосок седой сквозь локон темный

Красавицы кокетливой и томной;

Уже и ветр брюзгливый и сырой

Колеблет лес и свищет день-деньской,

И облаков отряд сгоняет серый;

И вечера становятся без меры.

Уже пришла печальная пора:

Туманами окрестности покрыты,

И мелкий дождь с утра и до утра

Сырою пылью сыплет, как сквозь ситы,

Чернеясь, грязь по улицам видна,

День холоден, глухая ночь темна.

Затопим мы камин. Средь поздних бдений

Люблю, когда причудливые тени

Враждебным мраком дышат по углам,

А красный блеск трепещет по стенам.

Но в этот час я не люблю беседы

И многих лиц шумливый разговор:

Меня томит, как длинные обеды,

Хоть умный, но всегда бесплодный спор.

Иное дело - заниматься делом,

Или хотеть, в тщеславьи закоснелом,

Сомнительной ученостью блеснуть

И времени теченье обмануть,

Праздноглагольствуя литературно

0 том, что в мире хорошо иль дурно.

У стариков есть детская черта

Рассказывать отлично анекдоты,

Где на конце всегда есть острота;

Но этот род погиб среди зевоты.

Что ж делать, друг, нам в эти вечера?

Болтать о том, что делалось вчера?

Наш status quo (1) так глуп, что лучше мимо.

Уж не заняться ль нам делами Крыма?

Но ведь ни вы, ни я не офицер

Изгнать врагов не сыщем новых мер.

Не вдаться ль в жар сердечных излияний?

Но ведь оно покажется смешно

К лицу ли нам искание страданий

И радостей, замолкнувших давно?..

Не вынуть ли бутылку из подвала?

Не принести ль два розовых бокала?

За здравье что ль, не то за упокой

Нам чокнуться?.. А лучше нам, друг мой,

Безмолвствовать и думать. Грустно это,

Но, кажется, прилично в наши лета.

И ветр и дождь всю ночь в окно стучат,

Колеблются таинственные тени,

Дрова, горя, бледнеют и трещат.

И вновь встает забытый ряд видений.

Вот детство глупое - как и всегда,

Бывают глупы детские года,

Но многое в них мирно улыбалось,

И сохранить иное бы желалось...

Вот юность - вот играет кровь,

И сердце жжет ненужная любовь.

А там идут подряд всё гроб за гробом:

Вот мрет старик, сердяся и кряхтя,

Вот друг погиб с чахоточным ознобом,

В волнах морских умолкнуло дитя,

И милое и светлое созданье

Туда ж пошло на вечное молчанье!

Но вы, мой друг, ни слова ни о чем;

Вы знаете - ведь лучше нам вдвоем

Безмолвствовать и думать. Грустно это,

Но, кажется, прилично в наши лета.

1) существующий порядок (лат.)

1854 (?)

СОН

Когда сменился день молчаньем темной ночи,

Дремота смутная мне налегла на очи,

И вижу я: на площади народ,

И слышен звон с высоких колоколен,

И юный царь торжественно грядет

В порфире и венце, сияющ и доволен;

За ним попы, бояре и полки,

Хвалебный гимн гремит, блестят штыки...

Но мною обуял внезапно гнев священный,

Я бросился к царю и дланью дерзновенной

С его главы сорвал златой венец

И бросил в прах, и растоптал на части

"Довольно! - я вскричал, - погибни наконец

Вся эта ветошь ненавистной власти!"

Пророческая мощь мою вздымала грудь,

А царь бледнел, испуганный и злобный;

В народе гул прошел громоподобный,

И, как морская зыбь, грозы почуя путь,

Растет из тишины, в которой ей дремалось,

Тысячеглавая толпа заколебалась...

1854

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

В вечернем сумраке долина