Кристина Россетти - Стихи

Возможно ли такое превращенье?
Пять лет всего прошло — а не узнать!
Ее ли это тон, осанка, стать?
Достоинство в любом ее движенье,
Где раньше были искренность и пыл!
Спокойствие, присущее мадонне…
И голос стал чуть суше, монотонней,
И тверже взгляд, что прежде робок был.

Не судит, не спешит давать совет,
Как будто бы дала себе зарок…
Мы встретимся спустя какой-то срок
И вновь она окажется иною…
В глазах ее небесный вспыхнет свет,
И крылья обретутся за спиною.

— Ты не видела, сестрица, —
Хоть случайно, невзначай! —
Голубя в моем окошке?
Что смеешься?.. Отвечай!
Вечером, а может, ночью,
Перед самою грозой?
В клюве он держал колечко
С голубою бирюзой.

— Да, я голубя видала…
Мне пришлось его пугнуть,
Чтобы он в окно не бился,
Чтобы ты могла уснуть.

— Ты добра ко мне, я знаю…
Так ответь, моя душа,
А собаку ты видала,
Что космата и рыжа?
Вдоль ограды пробежала
И обнюхала крыльцо…
У нее на шее лента,
А на ленте — письмецо.

— Да, сестрица, та собака
Выла ночью под ветлой.
Я, покой твой охраняя,
Прогнала ее метлой.

— А хорошенькому пажу
Ты не открывала дверь?
Что, и не припомнишь даже?
Не приходит он теперь.
Плащ его богат и ярок.
На плече венок из роз.
Он мне приносил подарок —
Дивный гребень для волос.

— Как же, я его видала…
И отвадила скорей,
Чтоб тебя не беспокоил
Скрип несмазанных дверей.

— Стой, не убегай, сестрица,
Не криви в усмешке рот…
Незнакомого мужчину
Ты видала у ворот?
Он придет ко мне сегодня,
Чтоб просить моей руки!
Я люблю его всем сердцем,
Наши чувства глубоки!

— Незнакомца я видала…
Но тебе не все ль равно?
Я, вздохнув, ему сказала,
Что ты замужем давно.

— Ложь! Вот это ложь, сестрица!
Ты разбила сердце мне…
Как ты можешь веселиться?..
Чтоб тебе гореть в огне!
Побегу за ним вдогонку,
За него приму и смерть…
Ах, завистница лихая,
Как же ты могла посметь?!

— Что ж, беги за ним, коль хочешь…
Вот что я тебе скажу:
Ты семьи не опорочишь…
Я тебя опережу.

О чем это море шумит неустанно,
О чем неустанно вздыхает оно?
Отторгнуто неба причудою странной,
Изрезано берега линией бранной
И мучиться жаждою обречено…

А там, в глубине, мир сверкающе-зыбок,
А там, в глубине, мир исполнен чудес:
Подводной скалы неприступная глыба,
И стайки пугливых оранжевых рыбок,
И девственно-белый коралловый лес.

Морские ежи, эти Аргуса слуги,
Толпой обступили причудливый грот…
И каждый, в пучине рожденный без муки,
Неслышно кружит в этом призрачном круге,
И так же неслышно умрет в свой черед.

Лола, ангел озорной
С детскими замашками,
Силится прочесть мою
Книгу вверх тормашками.

Водит пальцем не спеша
По неясным строчкам —
Этим перевернутым
Буковкам и точкам.

Носик сморщен, голова
Подперта рукою…
“Что дает твоей душе
Чтение такое?

Неужели правильно
Прочитать нельзя?..”
Лола на мгновение
Подняла глаза…

Удивление лишь в них.
И — внезапный луч.
Точно солнце невзначай
Вышло из-за туч.

Этот лучик чудный,
Явленный на миг,
Знания дороже
И важнее книг.

Взгляд открытый и прямой,
В пику поучению…
Лола, ангел озорной,
Возвращайся к чтению!

Постигай страницу,
Разбирайся в ней.
Да, я знаю больше…
Но ты меня умней.

Он снова мне покоя не дает,
Я разгадать его была бы рада,

Тот сон, как, отдыхая от забот,
Сидела я на берегу Евфрата.
Ничто не омрачало небосвод,
Ни тучки на него не находило…
Вдруг вспенилась река… И в глуби вод
Зашевелилось что-то…
Крокодилы!
Они всплывали медленно со дна,
И маленькие, и большие тоже.
Рубинами была испещрена
Их глянцевая новенькая кожа.
Браслеты на их скрюченных ногах
Тряслись в экстазе медленного танца,
А золотые броши на хвостах
Сияли, как доспехи новобранца…
Прервусь на время… Удручает вас
Мой страшный сон… Но то лишь сон, не так ли?..
Поэтому продолжу свой рассказ.
Поверьте,
В нем нет вымысла ни капли.
Так вот, о крокодилах…
Главный, тот,
В короне и со скипетром алмазным,
Всех оттеснивши, выступил вперед
Походкой семенящей, безобразной.
И властным взглядом поглядел вокруг,
И прохрипел какое-то заклятье…
До солнца ростом вымахал — и вдруг
Стал жадно пожирать своих собратьев.
Струился сок из алчных уст его…
Толпа редела с каждою минутой…
Когда же не осталось никого,
Себя схватил за хвост он в злобе лютой.
И начал уменьшаться на глазах,
И покатился кубарем со склона,
Весь в жалких крокодиловых слезах…
И обратилась в прах его корона.
Он мне подал неясный знак рукой…
Но что меня особо поразило,
Над мигом присмиревшею рекой
Ладья, волн не касаясь, заскользила.
Виденьем белоснежным пронеслась,
Как будто унося мои печали…
И сердце успокоилось тотчас.
И звуки арфы тихо зазвучали.
Как сладко мне под них тогда спалось…