Лев Мей - Стихотворения

Затрубили рога благоверному князь Александру победу,
И со страхом бежали все шведы, где сушью, а где
по воде;
Но настигла их быстро господняя кара везде:
Уж не князь Александр их настиг со своей удал о ю
дружиной,
А другой судия на крамольников, вечно единый…
И валилися шведы валежником хрупким, со
смертной тревогой,
Убегая от божией страшной грозы ни путем,
ни дорогой:
По лесам и оврагам костями они полегли,
Там, где даже дружинники князя за ними погоней
не шли…

На заре, крепкой тайной, с дружиною
близился князь
К Новугороду; только была им нежданная встреча:
Застонал благовестник, и громкие крики раздалися
с веча,
И по Волхову к князю молебная песнь донеслась,
И в посаде встречали с цветами его новгородки —
И княгини, и красные девки, и все молодые молодки,
В сарафанах цветных, и в жемчужных повязках,
и с лентой в косе.
И бросались они на колени пред князем
возлюбленным все,
А епископ и клир уж стояли давно пред Софийским
собором
И уж пели молебен напутственный князю
с дружиною хором,
И успел по подн е бесью ветер развеять победную весть:
«Князю Невскому слава с дружиной, и многие лета,
и честь!»
Много лет прожил князь Александр…
Не бывало на свете
Преподобного князя мудрее — в миру, и в войне,
и в совете,
И хоруговью божьею он осенял княженецкий свой сан;
А затем и послов ему слали и кесарь, и папа, и хан,
И на письмах с ним крепко любовь и согласье они
заручили,
А король шведский Магнус потомкам своим
завещал,
Чтоб никто ополчаться на Русь на святую из них
не дерзал…
Да и князь был от миру со шведом не прочь…
Только годы уплыли,—
И преставился князь…
И рыдали, рыдали, рыдали
Над усопшим и старцы, и малые дети с великой печали
В Новегороде… Господи! Кто же тогда бы зениц
В княжий гроб не сронил из-под слезных
ресниц?

Князь преставился…
Летопись молвит: «Почил без
страданья и муки,
И безгрешную душу он ангелам передал в светлые руки.
А когда отпевали его в несказанной печали-тоске,
Вся святая жизнь князя в-очь ю пред людьми
объявилась,
Потому что для грамоты смертной у князя десница
раскрылась
И поныне душевную грамоту крепко он держит в руке!»

И почиет наш князь Александр Благоверный над синей
Невою,
И поют ему вечную память волна за волною,
И поют память вечную все побережья ему…
Да душевную грамоту он передаст ли кому?
Передаст! И крестом осенит чьи-то мощные плечи,
И придётся кому-то услышать святые загробные речи!..

Сгинь ты, туча-невзгодье ненастное!
Выглянь, божие солнышко красное!..

На горе первозданной стояли они,
И над ними, бездонны и сини,
Поднялись небосводы пустыни.
А под ними земля — вся в тумане, в тени.
И Один был блистательней неба:
Благодать изливалась из кротких очей,
И сиял над главою венец из лучей;
А другой был мрачнее эреба:
Из глубоких зениц вылетали огни,
На челе его злоба пылала,
И под ним вся гора трепетала.
И Мессии сказал сатана:
«Раввуни!
От заката светил до востока,
Землю всю, во мгновение ока,
Покажу я тебе…»
И десницу простер…
Прояснилася даль… Из тумана
Засинелася зыбь океана,
Поднялися громады маститые гор,
И земли необъятной равнина,
Вся в свету и в тени, под небесным шатром
Разостлалася круглым, цветистым ковром.

Каменистая степь… Палестина…
Вот седой Арарат; вот угрюмый Синай;
Почернелые кедры Ливана;
Серебристая бить Иордана;
И десницей карающей выжженный край,
И возлюбленный град Саваофа:
Здесь Сион в тощей зелени м а слин, а там
Купы низких домов с плоской кровлею, храм,
Холм и крест на нем праздный — Голгофа.

К югу — степь без границ. Перекатной волной
Ураганы песок поднимают,
А на нем оаз и сы мелькают,
Как зеленый узор на парче золотой.
Красной пылью одеты, деревья
Клонят книзу вершины под гнетом плода;
Разбрелись табуны кобылиц и стада
Вкруг убогих наметов кочевья;
Смуглоликих наездников рыщут толп ы ;
Воздух пламенем встречу им пышет,
А по воздуху марево пишет
Стены, башни, палаты, мосты и столпы.
Мимо…

Серой, гремучей змеею,
Бесконечные кольца влача через ил,
В тростниках густолиственных тянется Нил.
Города многочленной семьею
Улеглися на злачных его берегах;
Блещут синие воды Мерида;
Пирамида, еще пирамида,
И еще, и еще, — на широких стопах
Опершись, поднялися высоко;
Обелисков идет непрерывная цепь;
Полногрудые сфинксы раскинулись, в степь
Устремляя гранитное око.
Мимо…