Александр Новиков - Уличная красотка

Он бражил и смеялся,
Аккордами глушил,
К хозяйке прислонялся
И лампочку тушил.
И было в том романе,
Всё пламенем горя,
Всё — как с дырой в кармане,
И всё — до фонаря.

Они кидали сети
В моря любви на дно,
И было в лунном свете
Всем фонарям темно.

То ль ночь тянулась вяло,
А то ль пришла пора —
Окно вдруг зазияло,
Как черная дыра.

То ль лампочка сгорела
С досады, сгоряча.
А то ль зажглась несмело
Для фонаря Свеча.
2006 год

По аквамарину — золота мазок
Да десятка три пальм.
Вот и вся картина —
Золотой сезон,
Десять дней всего. Жаль.

Видано ли диво — жареный песок —
Всласть его грызет волна.
И хромает мило
С пятки на носок
Через этот холст она.

Встав с восходом у мольберта,
Щуря глаз слепого маяка,
Нас выводит в красках лета
Вечного Художника рука.

Время обернется грустью на струне,
А пока оркестр — в раж.
Вот она смеется
И бежит ко мне,
И страдает весь пляж.

Выцветут едва ли краски-вензеля,
И как память — холст мал.
Как же ее звали
Небо и Земля?..
Звали так, как я звал.
2007 год

Закачался палубой бульвар —
Так солнце шпарит.
Изо всех вокруг сидящих пар
Дай присяду к этой паре.
С головой в газету завернусь
На пять минут.
Поскучаю, повздыхаю и дождусь,
Когда уйдут.

Так и есть. Встают. Поверх меня
Стрельнули взглядом.
Ну, куда вы? Я же вас не прогонял,
Хоть до звезд сидите рядом.
Нет… Пошли.
Конечно, к лавочке пустой.
Ах, пара так мила.
Мне лишь: «Дядя, ты простой…»
И все дела.

В ясный день неоном синим
На цветочном магазине
Вывеска все та ж,
И трамвай в пылу звоночном
Разбирает срочно, срочно
Пестрых остановок ералаш.

С грохотом по памяти обвал:
Ну, точно, точно!
Здесь же я, убей меня, бывал,
Вот и магазин, скажи, цветочный!
Не один бывал. И волосы — до плеч.
А кто она?..
Что-то начинает солнце печь
Хмельней вина.

Имя выдохну, как поцелуй.
Эх, были муки!
Вот и голос: «Слышишь, лучше не балуй,
Убери подальше руки!..»
Поднимаю кверху сразу две,
Шиплю ужом:
— А хочешь, я без рук на голове? —
И с ней заржем.

На углу в стеклянной рубке
Телефон опять без трубки —
Позвони за так!
И в большом зрачке оконном
Сладким жалом Скорпиона
Деву жалит звездный Зодиак.

Гляну на часы. Опять стоят.
Ах, вон, на башне…
Тоже вспоминали вдругоряд,
Как и я, за день вчерашний?
Как на весь к утру уснувший двор,
Носы задрав,
Три аккорда — очередь в упор:
«Кен бай ми лав!..»

В голове засело — хоть колом
Теши — не выбить!
От гитары ребра лестниц — ходуном,
Окна — в крик: она не выйдет!
В спину — острыми булавками смешки
Подружек-злюк.
А я им в голы пазухи снежки —
По локти рук.

На двери замок висячий
Косит скважиной незрячей —
Сторожит киоск.
Из цветочного отдела
Через небо тянет тело
В семь цветов большой висящий
мост.

Все. Пора идти. Дела, дела…
Ах, память-ведьма.
Вон, целуются. Девчонка так мила,
Да и парень — не последний.
Так сидят — куда уж ближе —
Как мы, точь-в-точь.
Ну-ка, ближе… Вижу, вижу…
Родная дочь!

Ну, теперь уж точно мне пора,
Да боком, боком.
Это дело, видно, здесь с утра —
Оба сдернули с уроков.
Не узнали, не увидели хотя б!
(им до меня ль!)
Подойди, попробуй, скажут: «Пап,
Иди гуляй!..»
В клумбе неба полуночной
Млечный путь — бульвар
цветочный
С запахом фиал.
Вариант невероятный:
Два десятка лет обратно —
Взял и по бульвару прошагал.
1985 год

Я подарю цветы тебе не те,
Что дети гор мусолят на прилавке,
На рыночной заласанной плите
Меняют на рубли в суетной давке.

На все — цена. И взгляд из-под букле
Вещает сухо: бесполезны торги.
Цветы — тепла и солнца дар земле —
Лежат мертвы и холодны, как в морге.

По три, по пять зажатые в горсти,
Переплывут в квартиры, в склянки встанут.
О, женщина любимая, прости
За детище теплиц, а не поляны!

За атрибут банкетов и утех,
Без разницы — в крестины, в упокойню…
О, женщина, прости еще и тех,
Кто вырастил цветы, как скот на бойню.