Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения

Таков мой рок. Зачем дрожишь, рука?
Ведь это честь — избавить от позора!
Умру — со славой ты войдешь в века,
Останусь жить — ты стыд познаешь скоро, —
Ты не могла спасти меня от вора,
Страшилась схватки с яростным врагом…
Убей меня — и мы умрем вдвоем!"

Она встает с растерзанной постели,
Найти орудье смерти надо ей…
Но это же не бойня, в самом деле,
Не сыщешь тут кинжалов и ножей…
В ее устах дыханье все слабей —
Так тает в небе дым из жерла Этны.
Так дым обстрела меркнет неприметно.

"Живу напрасно, — говорит она, —
Но средства кончить жизнь не нахожу я…
Смерть от меча его была страшна,
Теперь для той же цели нож ищу я!
Но мужу верность я храню былую
И ныне… Нет, теперь уж я ве та —
Тарквинием вся святость отнята!

Исчезло то, чем жизнь была желанна…
К чему теперь страшиться смерти мне?
На смятой тоге — славы знак туманный…
Сотру ли смертью память о пятне?
Позор живет, а жизнь — в могильном сне!
Раз нет сокровища, то пользы мало
Разбить шкатулку, где оно лежало.

Да, милый Коллатин, тебе не след
Изведать горечь веры оскверненной,
Твоей любви не омрачу я свет
Бесчестной клятвой, ложью заклейменной.
Нет, не родится отпрыск обреченный!
Не дам злодею хвастаться потом,
Что ты его отродью стал отцом.

Не дам злодею втайне ухмыляться,
В кругу друзей смеяться над тобой…
До твоего добра он смог добраться
Не золотом, а хваткой воровской.
Сама я властна над своей судьбой!
Не в силах жить под гнетом оскорбленья,
Я смертью смою это оскверненье!

Бесчестьем я тебя не отравлю,
Не скрою зло сплетеньем оправданий,
Я краской черный грех не побелю,
Чтоб спрятать правду страшных испытаний.
Все выскажу, открыв врата страданий,
И хлынет, как поток в долину с гор,
Чистейший ключ, смывая мой позор".

А в это время смолкла Филомела,
Утих прелестный, жалобный напев,
И ночь торжественная улетела
В зловещий ад. Восток, порозовев,
Льет ясный свет в глаза юнцов и дев…
Лукреции отнюдь не до веселья,
Ей хочется замкнуться в Ночи келье.

Сквозь щели стен лучи за ней следят,
Как ореол над героиней в драме.
Она в слезах твердит: "О зоркий взгляд!
Зачем в мое окно ты мечешь пламя?
Лишь очи спящих щекочи лучами…
Пусть не клеймит мне лба твой жгучий свет,
У дня от века с ночью дружбы нет".

Все омерзенье ей кругом внушает…
Грусть, как ребенок, в буйности шальной
То расхохочется, то зарыдает.
Мир старых горестей уже ручной,
А вот у новых пыл совсем иной, —
Но так пловец неопытный, в волненье,
Усталый, тонет лишь от неуменья.

Так, погрузившись в бедствий океан,
Она вступает в спор с любым предметом…
Все, все застлал ее тоски туман,
Она лишь горе видит в мире этом,
Тьму горестей, не тронутую светом…
Порой печаль нема — ни слова нет,
Порой сойдет с ума, впадая в бред!

Встречают утро ликованьем птицы,
Но радость их у ней рождает стон.
Тоску веселье облегчить стремится,
Но лишь острее грустный им пронзен,
Себе в друзья лишь грустных ищет он!
Тогда казались легче нам печали,
Когда участье скорбных мы встречали.

Двойная смерть — у берега тонуть!
Пред грудой яств — лютей в сто раз голодный,
Взгляни на мазь — сильней заноет грудь,
Грусть может стать от ласки безысходной…
Печаль течет рекою полноводной,
Но стоит путь плотиной перекрыть,
И ярость волн уж не остановить!

"Насмешницы! — твердит она, — в пернатой
Груди похороните песен лад,
Пусть смолкнет хор ваш, немотой объятый,
Печаль не терпит никаких преград,
В тоске гостям веселым ты не рад…
Прочь! Услаждайте слух беспечной девы,
А слезы любят скорбные наклевы.

Слети ко мне и вспомни — уж давно
Ты пела о насилье, Филомела!
Земное лоно ночью слез полно…
Пой так, чтоб грусть во мне не охладела,
Чтоб слезы, вздохи длились без предела.
Тарквиния проклясть — досталось мне,
Ты проклинай Терея в тишине!

Ты, в грудь себе шипы от роз вонзая,
Уснуть терзаньям острым не даешь,
А я, твоим — порывам подражая,
Я к сердцу приставляю острый нож…
О Смерть, ты жертву жалкую влечешь!
От этих мук сердца уже устали,
Настроены их струны в лад печали.

Раз ты молчишь, бедняжка-птичка, днем,
Боясь с людскими взорами встречаться,
Давай в пустыню дальнюю уйдем,
Где нет нужды ни зноя опасаться,
Ни льдов… Там скорби можем мы предаться,
Там песней усмирится хищный зверь…
Раз люди звери, только зверю верь!"