Бах Ахмедов - Стихи

Интересно отметить, что за эти два месяца, я видел ее всего один раз — мышка явно старалась обрести статус виртуальной подруги, предпочитая звуковую коммуникацию визуальной. Увидел же я ее совершенно случайно, когда вернулся с работы раньше времени и, — уж не знаю, как у меня это получилось, — открыл бесшумно входную дверь. Моя умница настолько была увлечена обследованием стопки книг, лежащих на полу, что в сумерках осеннего вечера даже не заметила моего появления в комнате. Положив передние лапки на пыльный том «Теории поля», мышка жадно обнюхивала старое издание. Когда я включил свет, она на мгновение застыла, словно ее застали на месте преступления, и мне даже показалось, что она внимательно на меня смотрит, словно проверяя мою реакцию. Но через секунду, видимо, решив не искушать судьбу, она метнулась к шкафу и скрылась в его темных недрах.

В самом начале, когда я еще не успел привыкнуть к присутствию постороннего живого существа в моей квартире, у меня мелькнула мысль о кошке, но я от нее почти сразу отказался. Отказался из соображений скорее философского характера, поскольку старался, слегка подправив принцип Оккама, не умножать банальности без крайней на то необходимости. А что есть кошка как не воплощенные банальность и самодовольство? К тому же сам факт приобретения одного живого существо исключительно ради цели съедения им другого живого существа показался мне не просто абсурдным, но почти даже кощунственным по отношению к тому хрупкому равновесию, которое только-только начало восстанавливаться в моих сложных отношениях с миром, который не просто меня окружал, но все плотнее сжимал вокруг меня свое стальное кольцо. Помню, что в тот вечер я записал в своей тетради: «В этом мире за многие века существования человека накоплено столько жестокости, что от ее тяжести порвались уже все нити кроме, наверное, последней, которая невероятным чудом удерживает его от падения. И мы давно уже висим на волоске. Поэтому никогда не знаешь заранее, не станет ли сделанная тобою жесткость той последней каплей, от которой порвется эта нить и мир ринется в бездну… И эта капля может быть совсем крошечной, а потому, по метафизическим соображениям высшего характера, я отказываюсь приносить кошку для съедения мышки» . Впрочем, чуть позже я перечитал эти строки и понял, насколько нелепа их глупая высокопарность и выспренность. Зато в тот вечер мне показалось, что мышка как-то особенно радостно шуршит в шкафу, словно она прочитала мои записи и празднует свое спасение. Я же долго смотрел на книжные полки, лежа на продавленном диване и выбирая взглядом книгу на ночь, пока, наконец, не почувствовал ясно, что этот вечер мне хочется увенчать Плотином.

Все, о чем я рассказал выше, было в самом начале появления мышки в квартире. А спустя три месяца, под самый Новый год, произошло удивительное событие. У меня на стене висела картонная репродукция, которую я приобрел пару лет тому назад в Британском музее: старинная картина неизвестного японского художника с изображением кошки, занятой ритуалом умывания. Наверное, всем кто видел японскую средневековую живопись, излишне говорить, что кошка казалась почти живой. Приклеенная скотчем репродукция висела у меня над столом, но за неделю до Нового года я ее снял, чтобы повесить что-нибудь другое. На меня иногда находит охота к переменам в квартире, столь же необъяснимая, сколь и непреодолимая. Открытку с кошкой я положил на старое кресло на балконе, до тех пор, пока я не придумаю, куда ее определить.

Каково же было мое удивление, когда на следующее утро я обнаружил, что моя открытка наполовину съедена, причем как раз на ту половину, на которой была нарисована кошка. Края оставшейся половинки были неровными и обгрызенными. Мне не составило особого труда догадаться, что виновником сего варварства была моя мышка, но меня поразило то обстоятельство, что она выгрызла именно фигуру кошки, не тронув все остальное. «Мышка съела кошку» — невольно мелькнуло в голове, и я усмехнулся. Остатки открытки пришлось выбросить, а на мышку я не на шутку рассердился и громко объявил, что сегодня она наказана и останется без обеда, не говоря уже об ужине.

Если бы я знал, что это только начало! Вечером, когда я вернулся после работы домой, меня ждал новый сюрприз. У меня большая библиотека и книги уже не помещаются в шкафу. Часть книг лежит на столе, на кресле, а многие и просто на полу. Так вот, включив свет в комнате, я вдруг увидел, что одна из стопок, мирно простоявшая у стенки не один месяц, развалилась, и книги лежат в беспорядке на полу. «Уж не мстит ли мне моя Мауси?» — подумал я и сам засмеялся абсурдности своего предположения. Но когда я стал складывать книги обратно, мне стало уже не до смеха. Одна из книг была сильно изгрызена. Почти ничего не осталось от корешка и книжка буквально развалилась у меня в руках. Это был Гофман, «Житейские воззрения кота Мурра». И тут у меня зародились нехорошие подозрения. Слишком маловероятно было совпадение… Сначала кошка на картине, затем — книга с кошачьим названием…