Михаил Луконин - Стихотворения и поэмы

Я так решил:
разрушу дом
и мост взорву,
себя сожгу,
чтоб только не владеть врагу
моим трудом.
Приду потом —
простят мне мост,
и дом,
и рожь.

А рельсы
снова развернем, —
дорога, ты в Берлин пойдешь,
я — шпала на пути твоем.

На поле боя, у берез,
я в землю взорванную врос,
все радости я перенес
до вечных встреч,
до светлых слез.

Я так люблю дома в лесах
и в голосах!
Косую тень
бросает новая стена.
У застекленного окна
позванивает новый день!
Мой новый день!
Свои права
работать
отстоял в бою, —
закатывает рукава,
торопит молодость мою.
И мы
опять встаем чуть свет.
Мост взорванный — опять в прыжке,
сожженный сад
листвой одет,
рожь плещется на ветерке.
Я рельсы распрямил в Орле,
по старым их послал следам,
рукой разгладил на земле.
Опять,
покачиваясь день и ночь,
сплошные поезда
летят.
Благословляю мир страны
трудом.
Дымится мой завод.
Я в Сталинграде строю дом,
в Саратове — газопровод.
Идет, идет моя страна.
Мой день —
еще одна ступень.
Я так люблю дома в лесах
и в голосах!

Косую тень
бросает новая стена.
У застекленного окна
встает, звенит мой новый день.

В Сталинграде,
у обрыва над Волгой,—
окопы и блиндажи.
Лежат
в обломках
простреленные этажи.
Смотри:
на шесте
скворечник новый
у входа в блиндаж.
Окошко, с землею вровень,
вглядывается в пейзаж.
Девушка
над корытом,
в радуге пенной,
кланяется реке.
Бельевая веревка
плещется на ветерке.
Блиндаж в три наката,
по правилам войны.
Крыша его поката.
И вот
с одной стороны
полблиндажа закрыл
обрывок железной крыши —
крыши Дворца труда,
а может,
с Дворца пионеров
лист
взрывом
снесло сюда.
Синей краской
рукой уверенной
у листа на груди
вывел хозяин:
«Улица Ленина,
дом номер один».

Именно — улица,
иначе не разберут.
Дом,
а не что иное.
Эти слова не врут!

Хозяин пришел с работы,
с устатку
присел сперва,
инструмент уложил в плащ-палатку,
стружки отбил с рукава…
Приезжие шли от пристани,
прикурить подошел танкист.
Все,
вглядываясь пристально,
читали железный лист.
Иностранная делегация остановилась,
любопытством приклеена.
Остолбенел господин,
когда перевел переводчик:
«Улица Ленина,
дом номер один».

Мы сидели с хозяином,
строители шли,
пели,
к набережной сходя.
Закат потух.
Волга засверкала
вдали.
Упала темь такая,
что не забьешь гвоздя.
Потом тройчатые фонари
вспыхнули все.
Потом знамена зари
проплыли над шоссе.
Хозяин ушел на свои леса.
К блиндажу
архитекторы подошли,
с планом сверили местность.
Их голоса
доходили до сердца
обожженной земли.
Я всё
до слова слышал:
«Здесь будет дом
и улица
выстроится потом.
Вывеску и скворечню
подымем повыше.
Хозяина — в дом».

А пока
грузовики,
подскакивая на обломках,
везут кирпичи.
Каменщикам подпевай негромко
или
просто молчи!
У окопа
над Волгой встань,
молодая вселенная
голову вскинь:
здесь начинается
улица Ленина
домом номер один.

Летит вода, прохладная с утра,
у пристани Быковы Хутора.

Дай, память, мне перенестись на версты
и наверстать года!
Гляжу в Москву,
как волны катятся под Крымским мостом,
от стен Кремля,
по перекатам острым,
туда, где жил,
оттуда, где живу.

Дай видеть всё.
Алеют вечера
над пристанью Быковы хутора.

Над босоногой ивой кипень галок
на левой стороне, на луговой;
вода промасленная у причала
непросыхавший берег укачала,
и небо ясное над головой;
травой обросшие обрывы…
Рано
встают у нас,
выходят из ворот.
Туман скрывает сизые лиманы…
Так в памяти отцовский край живет.
Так Волга мне
приветным платом машет.
Волна волну подталкивает мне,
зовет меня к низинной стороне,
к теплу
глазастых
ветреных ромашек.

Там, где еще шумел огневорот,
я вас встречал
на землях чужедальных,
на улицах,
на площадях,
в преданьях,
волжане —
уважаемый народ.
Тогда гляделись в воды тухлой Шпрее
высокие колеса батареи!
Теперь вы дома.
Ничего не надо, —
прийти с полей зеленых,
на закат
глядеть.
Идут по Волге облака,
дождем пройдясь над степью Сталинграда.
Приречных сел вечерний переклик!
Дома расселись, обхватив колени.
И ночь плывет, как черный дощаник,
в зеленое хмельное загляденье.