Саша Черный - Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Ты зачем меня звал?

Я?! Врешь! А у тебя есть карт-д’идантите?

Всегда ношу на хвосте.

А какое твое занятье?

Перепродаю вышедшее из моды дамское платье…

А где ты живешь, в каком арондисмане?

На Place de Concorde в главном фонтане.

А какие у тебя рекомендации?

От старшего дворника из Лиги наций…

Ну, с тобой не сговоришь.

А ты чего дрожишь?

А ты чего ко мне пристал?

А ты чего меня звал?

Боюсь! Не хочу! Матрена Ивановна, войди в мое положение!..

Не могу! Сижу на центральном отоплении…

Нечего упираться…
Некогда мне тут с тобой прохлаждаться.

Уй-уй-юй! Какой ужасный пассаж!
Погибли мои фонды…
Петрушка выходит в тираж!
Не видать ему больше «Ротонды»!

Пока не требует Демьяна
К казенной жертве Коминтерн,
Он в полумраке ресторана
Глотает ром, как Олоферн.
Умолкли струны балалайки,
В душе икает пьяный звон,—
И средь поэтов чрезвычайки,
Быть может, всех ничтожней он…
Но лишь развязный комсомол
Над ухом гонораром звякнет,
Душа Демьяна зычно крякнет,
Как пробудившийся осел.
С сардинкой тухлою в проборе
Из кабака он вскачь бежит
И басни красные строчит
Ногою левой на заборе…

По Тверскому я гуляла,
Бюсты выставила,
Политграмоту читала,
Перелистывала.

Подошел кудрявый к речке.
Поплевал на донышко…
Обвенчал нас леший в гречке,—
Чем же я не женушка?

Комсомолец пьет в харчевне,
В кажной ручке — пулемет.
Рыков стал лицом к деревне,
Значит, в кассе недочет.

По советскому приказу
Из рязанской Губчеки —
Взбунтовалися в Китае
Все венгерцы-мужики.

На рябине канарейка
Пролетарский гимн поет,
А Зиновьев хлеб крестьянский
За границу продает…

Одолжи-ка нам, Европа,
Миллиардов двадцать пять,
Мы поправимся маленько
И придем тебя чесать!

Ясновидящий Игорь фон Шталь
Мертвых жен и мужей вызывает,
Исцеляет в рассрочку печаль
И прыщи на носу удаляет.

Массажистка Агафья Сен-Жюст:
Специальность — сиденье и бедра.
Как бы ни был массивен ваш бюст,
Приступайте к лечению бодро!

Институт Неземной Красоты.
Наш девиз: «Все клиентки — Венеры!»
Зуд в подмышках, ресницы, и рты,
И ушное скопление серы.

Ресторан «Дар-Валдай на Днепре».
Медвежатина с клюквой и с салом,
Русский хор в мавританском шатре
И лезгинец Печорин с кинжалом.

Всем доступно! Квартиро-канкан:
Не квартиры, ей-Богу, а сахар!
Восемь тысяч за старый диван,
Восемь тысяч за шахер и махер.

Ci-devant [10]председатель суда
Чинит мебель, ботинки и рамки,
Не боится любого труда,
Если надо, согласен хоть в мамки.

Я признаюсь вам открыто:
Мне понравилась покуда
Изо всех вещей их быта
Только кельнерша Гертруда…

Почему? И сам не знаю.
Может быть, она немного
Мне напомнила Аглаю
Из родного Таганрога.

Та же грудь и та же брошка,
Поступь — вьющаяся рыбка,
И увесистая ножка,
И безвольная улыбка…

О Гертруда! В час вечерний,—
Если рок нас свел в Париже,
Мы с тобой в ночной таверне
Познакомимся поближе.

Наклонив к шартрезу щеки,
Пересчитывая сдачу,
Гонорар за эти строки
На тебя я весь истрачу!