Саша Черный - Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

     Трень-брень! Анжелина, оставь свои шутки,
     Скорее намажь свои губы и бровь,—
     Сегодня на площади первые сутки
     Идет мексиканская фильма «Любовь».

Над переулком смрад и чад,
Но с детства я привык к навозу…
Щенок скулит гитаре в лад,—
Я стал в классическую позу…

     Трень-брень! Анжелина, в харчевне под пальмой
     Закажем с тобой мы шпинат с чесноком,
     Как дьявол, тебя ущипну я под тальмой,
     А ты под бока меня ткнешь кулаком!

Из пиджака цветной платок
Торчит длиннее щуки,
Я взбил свой войлок вверх и вбок
И отутюжил брюки…

     Трень-брень! Анжелина, мой ангел усатый,
     Я трех форестьеров на бирже надул,
     Накинь поскорее платок полосатый,—
     Я щедр, как аптекарь, я страстен, как мул!..

По форуму Траяна
Гуляют вяло кошки.
Сквозь тусклые румяна
Дрожит лимонный зной…
Стволом гигантской свечки
Колонна вьется к небу.
Вверху, как на крылечке,—
Стоит апостол Петр.
Колонна? Пусть колонна.
Под пологом харчевни
Шальные мухи сонно
Садятся на ладонь…
Из чрева темной лавки
Чеснок ударил в ноздри.
В бутылке на прилавке
Запрыгал алый луч…
В автомобилях мимо,
Косясь в лорнет на форум,
Плывут с утра вдоль Рима
Презрительные мисс.
Плывут от Колизея,
По воле сонных гидов,
Вдоль каждого музея
Свершить свой моцион…
А я сижу сегодня
У форума Траяна,
И синева Господня
Ликует надо мной,
И голуби картавят,
Раскачивая шейки,
И вспышки солнца плавят
Немую высоту…
Нанес я все визиты
Всем римским Аполлонам.
У каждой Афродиты
Я дважды побывал…
О старина седая!
Пусть это некультурно,—
Сегодня никуда я,
Ей-Богу, не пойду…
Так ласково барашек
Ворчит в прованском масле…
А аромат фисташек
В жаровне у стены?
А мерное качанье
Пузатого брезента
И пестрых ног мельканье
За пыльной бахромой?
Смотрю в поднос из жести.
Обломов, брат мой добрый!
Как хорошо бы вместе
С тобой здесь помолчать…
Эй, воробьи, не драться!
Мне триста лет сегодня,
А может быть, и двадцать,
А может быть, и пять.

Из фабрики корзин и гнутых стульев
Выходят крутобокие Кармен…
Дрожат платки, вздымаясь у колен,
И болтовня, как гомон пчел близ ульев.
Покачиваясь, топчутся в обнимку…
В покачиванье бедер — гибкость саламандр.
Одни глядят на облачную дымку,
Другие обрывают олеандр.

Денщик-сосед, юнец провинциальный,
Встал у калитки и потупил взгляд:
У всех шести походка — сладкий яд,
У всех шести румянец — цвет миндальный!
Лукаво-равнодушными глазами
Все шесть посмотрят мимо головы,—
Над крышею червонными тузами
Алеет перец в блеске синевы.

Лишь каменщики опытный народ,—
На них Кармен не действует нимало.
Взлетает песенка, ликующее жало,
Глазастый ухарь штукатурит свод,
На пальцах известковая насечка…
Посмотрит вниз — шесть девушек на дне,—
Метнет в корзинщиц острое словечко
И ляпнет штукатуркой по стене.

А вечером, когда сойдет прохлада,
И вспыхнет аметистом дальний кряж,
И лунный рог, свершая свой вояж,
Плывет к звезде, как тихая наяда,
Когда сгустеют тени вдоль платанов,
И арка лавочки нальется янтарем,
И камыши нырнут в волну туманов,—
Все шесть сойдутся вновь под фонарем.

И под руку пойдут вдоль переулка,
Как шесть сестер, в вечерней тишине.
Латания бормочет в полусне,
Стук каблучков средь стен дробится гулко…
О римский вечер, тихая беспечность!
Поет фонтан, свирель незримых слез.
Там в небесах — мимозы, звезды, вечность,
Здесь на земле — харчевня между лоз.

Сел на крыльцо мечтающий аптекарь.
На стук шагов сомкнулись тени в ряд:
Шесть мандолин заговорили в лад —
Три маляра, два шорника и пекарь.
Кому мольбы лукавых переливов?
О чем они? Кому журчанье струн?
Все шире плеск рокочущих мотивов,
Все громче звон — вскипающий бурун…

И оборвали… Тишина, прохлада.
Но шесть Кармен запели вдруг в ответ:
Все та же песнь, но через слово: «Нет!»
Лукавое, задорное «не надо»…
И снова струны молят все нежнее,
И все покорней отвечают голоса.
Смолк поединок. В глубине аллеи
Темнеют пары. Дремлют небеса…

Ушел к себе продрогнувший аптекарь.
Шипит бамбук. В харчевне спор затих.
Как маляры, и шорники, и пекарь
Сумели выбрать каждую из них?
По-моему, — одна другой желанней.
Но… нет седьмой. Я запер свой балкон.
Спят облака, как стадо белых ланей.
В ушах звенит лукавый перезвон.