Саша Черный - Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Погибло все в шальном разгроме
Под наглым красным каблуком…
Кто там сегодня в белом доме?
Какой звериный «Исполком»?
Трещат машинки возле шкапа.
Сереют грязные полы.
Два-три сознательных сатрапа
Обходят рваные столы.
На стенах знаком каннибальства
Рычат плакаты: «Бей! Убей!»
В гостиной — красное начальство,
В передней — тысяча скорбей…
На кухне грязь и строй бутылок,
В чулане пыльный пулемет,
В подвале, средь гнилых опилок,
Пол странной ржавчиной цветет…
В той спальне, где ютились сестры,
Свистит раскормленный матрос,—
На туалете сеткой пестрой
Плевки и пятна папирос.
В саду кишат чужие люди:
Краснеет револьверный шнур,
Чернеют кожаные груди…
Зады — с двойным пятном кобур.

Иль, может быть, как черный остров,
На берегу родной реки
Торчит обуглившийся остов,
Вздымая грязные куски?..
Над крышей виснет лист железный,
Гудит и пляшет на ветру,
Да рельсы мощью бесполезной
Впились в балконную дыру.
Внизу, средь мусорного вала
Осколок кухонной плиты…
Густой узор людского кала
Обвил гирляндой все кусты.
Забор исчез. Средь гряд щербатых
Лопух разросся, словно спрут,
Да одурелые солдаты
На пнях подсолнухи грызут.
Собаки роются на свалке,
Парник без рам осел в воде.
Над мертвым домом вьются галки
В закатно-огненной руде.
Семья?.. Не спрашивай, не думай…
Безмерно страшен красный быт:
Один лишь домовой угрюмый
Всю правду знает и молчит.

Отец — лягаш, а мать — дворняга.
Как тряпка уши, хвост — метла…
Со дна соседнего оврага
Его Матрена принесла.
И вот он Гектор. Честный малый,
Влюблен до трепета в сестер,—
Но в кухню равнодушно вялый
Приходит он, как визитер.
Дадут оладью — благодарен,
Прогонят — медленно уйдет.
Душою он собачий барин,
Хоть по обличью санкюлот.
Часами смотрит он с пригорка,
Лениво вывалив язык,
Как над окошком пухнет шторка,
Как за забором бродит бык…
Терпеть не может балалайки,
Не любит пьяных и бродяг.
Порою вдруг в плебейской шайке
Сбегает в родственный овраг.
Но ночью он меняет шкуру:
От сада рыщет до ворот…
Лихой и верный (сунься сдуру),—
Любому глотку перервет.

За садом, где в речное лоно
Песчаный врезался пустырь,
Белеет за оградой сонно
Спасо-Мирожский монастырь.
Сюда не раз ходили сестры:
На колокольне свет и тишь.
В садах сентябрь колдует пестрый,
Внизу зигзаги стен и ниш.
Цветет цикорий светло-сизый…
Сквозь барбарисные кусты
Глядятся в облачные ризы
В двухскатных кровельках кресты.
Но в гимназические годы
Могилы — ласковый пейзаж…
Горят домишки, льются воды,
Сливаясь в солнечный мираж.
Здесь все окрест — свое до боли.
Пройдет монах средь мшистых плит,
Да стриж, влетевший с синей воли,
Крылом о медь прошелестит.
Над водокачкой — позолота,
Над баней алый хвост зыбей…
И сестры жмутся у пролета,
Как пара кротких голубей.

Вдали забор в чертополохе.
У сходней — мятая трава…
В крутой ладье из-под Черехи
Пригнали мужики дрова.
Летят поленья белым цугом,
Стучат, как кегли… Славный звук!
Припав к руке с кудлатым другом,
Белоголовый смотрит внук,—
А дед в растрепанной жилетке,
Лохматый леший, худ и бос,
Выносит дровяные клетки,
Саженья тыча под откос…
Свезут на тачках груды звеньев
И сложат во дворе средь плит.
Бальзам березовых поленьев
Вечерний воздух напоит.
Пройдет Матрена, — мимоходом
Погладит ласково дрова,
И кот на них немым уродом
Вверху застынет, как сова.
И сестры сядут на крылечке,—
Торцовый терем свеж и крут:
Немало вечеров у печки
Они зимою проведут.

У младшей дочки «инфлюэнца».
Озноб и жар бегут чредой,
На спинке кресла полотенце
Ягою кажется седой.
А изумрудный луч лампадки,
Связав подушку и киот,
Дробится в стрельчатые грядки,
Сияньем северным растет…
Кружится потолок уютно,
Все жарче стеганый атлас.
В окне герань краснеет мутно,
И так далек вчерашний класс!
Верхом на облаке мелькнула
В стекле начальница, как тать…
Кот Брандмайор сидит у стула
И строго смотрит на кровать.
В глазах волна пушистой дремы…
Натерли скипидаром бок,
А доктор, старичок знакомый,
Ворча, смотрел на язычок,
Теперь никто не потревожит.
Под абажуром спит огонь…
И только мать порой положит
На лоб спокойную ладонь.