Дмитрий Кленовский - Полное собрание стихотворений

Как свечи, догорит последний, тусклый час,
Уныло-долгий гонг напомнит об обеде,
Внизу зажгут огни, - и я уйду от вас,
Печальной, маленькой в своем пушистом пледе.

Мне бесконечно жаль сплетенных этих рук,
Судьбою созданных для женственной печали,
Для осторожных встреч и медленных разлук, -
Которых никогда еще не целовали...

Проходят дни. Пройдут. Меня зовут дела,
И прежние края, и та, что мне писала, -
И тонкая рука, томительно бела,
Останется одна на складках одеяла.

А там - придет весна. В последний раз снега
Зажгутся, чтоб совсем погаснуть. Вы найдете,
Что ночь мучительно и тягостно долга,
Что не заснете вы, - и вы совсем заснете...

Уйдете в странный мир, чьи яркие врата
Вам были уж давно необъяснимо зримы,
Где светлых ангелов откроются уста
Для поцелуя тем, кто не были любимы.

Пусть мечтал я проститься с тобой
В желтой рамке осеннего сада; -
Мы простились в гостиной, зимой;
И я понял, вернувшись домой,
Что не надо молиться, - не надо!..

Пусть я думал, что фразы разлук
С бесконечною мукой дружны; -
Мы расстались так просто, мой друг!..
И я понял с улыбкою вдруг,
Что не нужно бояться, - не нужно...

Пусть я думал, что долгую грусть
Моя жажда забыть успокоит; -
Но я помню еще наизусть
Этот сон... И я понял, - и пусть! -
Что не стоит бороться, - не стоит!..

Я медленно вошел в непроходимый лес,
Я путь обратный свой отметил ярким мелом,
Но, раньше чем найти волшебный мир чудес,
Вернулся в прежний сад и умираю в белом.

Зачем? Мне кажется, что я б еще сумел
И ярко проклинать, и горячо молиться;
А в час, когда порыв еще и юн и смел,
Так чудно хорошо, так нужно заблудиться!

И вот уже мне жаль, что я не обречен
Найти немой дворец, таинственно желанный,
Где спит красавица, чей одинокий сон
Навеки разбудить и радостно и странно.

И вот уже мне жаль, что синий мотылек
Меня не проводил до сказочного клада,
Что навсегда теперь остался мне далек
Дворец из леденца и плиток шоколада;

Что с Красной Шапочкой, которой я не знал,
Я старой бабушке не относил обеда,
Над волком не шутил и ночью не слыхал,
Как точатся ножи в избушке Людоеда!

У нас - полдюжины утят,
Которые все вместе весят
Не более, чем женский взгляд
Иль чем листок вот этих песен.

Одеты в желто-белый пух,
С чернильной кляксой вместо взгляда,
Они с рассвета ловят мух
В пруде покинутого сада.

Их жизнь безумно хороша:
Нырять! Дышать теплом и светом!
Но правда - в каждом тельце этом
Есть грусть и, кажется, душа?

Я, Коломбина и собака -
Мы знаем каждого из них:
Вот этот, жалкий, странно тих,
А тот - драчун и забияка.

Тот - болен (нервы... диабет…);
Он вечно платит дань страданьям
И удлиняет свой обед,
Лечась усиленным питаньем.

Хромая, он для ловли мух
По сонной влаге дали водной
Присноровил большой лопух
Для роли яхты быстроходной.

Пусть корма полон сад и двор: -
Моряк в душе, он ищет все же
Того, что на морской простор
Немного, может быть, похоже.

Больной, далекий от всего,
Он так необъяснимо жалок!
И Коломбина для него
Кладет в лопух букет фиалок.

Особняком среди других,
Четвертый с пятым вечно вместе,
И отношения у них
Почти как жениха к невесте.

Но, позабыв о всем другом,
Для дополнения картины,
Я расскажу вам о шестом,
Влюбленном в ножку Коломбины.

Философ с желтым хохолком,
Балетоман с душой поэта, -
Он мало думает о том,
Как непослушна ножка эта!

Он так наивен, он влюблен
Так просто, так безумно мило,
Что даже не мечтает он,
Чтоб и она его любила!

Он целый день у милых ног
Проводит, робкий и неловкий,
И трет о шелковый чулок
Свою мохнатую головку.

Грустя, он сторожит чулки,
Когда хозяйка ищет броду,
И кляксой, полною тоски,
Глядит в мелькающую воду.