Дмитрий Кленовский - Полное собрание стихотворений

Кто знает, отчего я на прощанье мало
Скажу Вам, - нету сил иль фразы не слышны?
Поэтому иль нет глаза мои грустны?
И что это: слеза иль просто иней талый?..

В тот день, когда судьба разъединяет властно
Двоих, которые хотели бы напрасно,
Хотя б на несколько часов еще, продлить
Давно любимых грез невидимую нить;
Когда судьба двоих уводит без возврата
От незабытых снов недавнего «когда-то»
Путями разными в неведомую даль, -
Она на них двоих дает одну печаль.
И разделить ее, одну, между собою
Они должны тогда, как знают, - и порою
С собою равную уносит каждый часть;
Но если новым сном уже другая власть
Кого-нибудь из двух коснется по дороге, -
Другой, в безумном сне, в мучительной тревоге,
Надолго, может быть, в загадочную даль
В одних своих глазах уносит всю печаль.

Мой друг, я помню сам, что, расставаясь с Вами,
Я встретил грустный взгляд печальными глазами.
Я знаю, поровну тогда между собой
Мы разделили грусть. Но длинной чередой
С тех пор прошли года в душе моей усталой.
И вот с недавних пор и мне казаться стало,
Что прежняя печаль в глазах моих сильней.
Не потому ли, друг, что промелькнувших дней
Для Вас теперь уже туманней очертанья?
Не потому ли, друг, что Ваша часть страданья
Из Ваших перешла во взгляд моих очей?
О, скоро, может быть, через немного дней -
Вы все забудете! А я... - а я невольно,
Но зная, почему мне так безумно больно,
С собою унесу в глазах моих, - о пусть! -
Всю грусть… Всю эту грусть… Всю эту нашу грусть!..

Душа моя - вечерняя гондола
На зеркале опаловом канала,
И фельц ее, снаружи без узора,
Внутри обит материею алой.

Ее ведет какой-то странный кормчий,
Всегда печальный и всегда влюбленный,
И песнь его то тише и то громче
В ночной тиши лагуны полусонной.

Душа моя - вечерняя гондола
На зеркале опаловом канала.
Она увозит мимо Сан-Паоло
Усталых женщин с конченного бала.

За силуэт небрежный или строгий,
За чистоту или греховность взора,
Она во всех них влюблена немного -
И все ее забудут слишком скоро.

В часы рассвета иль в часы заката,
Когда томит неясная истома,
Она какой-то грезою объята,
К чему-то невозможному влекома.

Ее зовут, зовут далеко в море
И крылья чаек, и волны опасность,
Но странный кормчий с грустию во взоре
Ее полета сдерживает властность.

Ей не видать безбрежность синей дали,
Ей не дышать соленой пылью пены:
Ей суждено на блекнущем канале
Седых дворцов стеречь немые стены.

Ей суждено услышать только сказки
Забытых rio, струн гитары пенье;
Ей суждено узнать одни лишь ласки
Улыбки, взгляда и прикосновенья,

И близ пьяцетты, у пустого мола,
Грустить о том, что это слишком мало...

На зеркале вечернего канала
Моя душа - вечерняя гондола...

В этот снег и вьюгу, в этот страшный холод
Мне еще роднее, мне еще милей
Тот букет фиалок, что сейчас приколот
На меху пушистом у груди твоей.

Пусть оно жестоко, может быть, немного,
Пусть цветы завянут раньше, чем всегда, -
Осудить я это не сумею строго,
На вопрос об этом не отвечу «да».

Твой букет напомнил легкими цветами
Ту любовь, которой жизнь моя полна:
Как и в нем, в ней столько грусти временами,
Как и он, порою так проста она.

Как и он, завянет бесконечно скоро,
Как и он, бесцельна даже, может быть;
Расставаясь тихо с их двойным узором,
Я ее сумею, как его, забыть.

Но я знаю все же, что она недаром
Грустью напоила взгляд моих очей,
Что она мне будет самым лучшим даром,
Самой лучшей сказкой юности моей,

Что она дает мне бесконечно много,
Что, благодаря лишь только ей одной,
Я пройти сумею долгою дорогой
С чем-то очень светлым в памяти больной.

И что чувство это в этот страшный холод
Мелких увлечений и пустых страстей -
Тот букет фиалок, что сейчас приколот
На меху пушистом у груди твоей.

Незваным я пришел на этот карнавал.
Я не знаком ни с кем. И лишь одна Эстрела,
С улыбкою своей и долгой и несмелой,
Сказала мне слова... но я их не слыхал...