Викторий Шварцман - Тридцать девять стихотворений

Текст из листьев и лепестков повествует в новеллах о лете,

а в статьях - о структуре основ.

Он правдивее торы Ландау,

потому что на чашечках клей

больше

звездного света попало,

чем в зрачки

самых мудрых людей.

Я буду писать "да",

Я буду писать "нет", Только весной вода

Твой принесет ответ,

Мартовская вода: Растаявшие снега, Растаявшие года, Разбуженная река.

Ася, Алена, Алиса...

Солнце, проникнув сквозь стекла Старинной заброшенной церкви

В три цвета окрасило плиты.

Тихо — Лишь сердца удары

Я, замерши, смог услышать

В подкуполье гулком.

Небеса обернулись дождем:

Легких слез серебристое кружево,

Мы с тобою, заснув, подождем

Отпущения знанья ненужного.

Цветы мне говорят: прощай,

головками кивая дружно,

Ведь есть у каждой жизни край,

Переступить который нужно.

Я знаю все, конечно, сам,

Я знаю повесть всю заранее,

Но вновь и вновь тянусь к цветам,

Ловя их легкое дыхание.

О, переменчивость кристалла,

Неуловимость нег!

Как до сих пор ты не устала

В предгорьях нег?

Как разгадать твою улыбку?

Да - или нет.

В глазах, где вал зеленозыбкий?

Но зелень мне в ответ.

Лучинка, отщепленная от детства,

Личинка, бабочка, пыльца!

От бед твоих одно лишь средство -

Колодец ласковый кольца.

Пусть через цепь чудесных повторений:

Прозрачен лес и иволга поет -

Вернется в мир не знанье, но смятенье,

Личинка, бабочка, полет!

Со свечою в руке

Обхожу темный замок.

Я здесь гость, а хозяева спят.

Настороженно смотрят

их предки из рамок,

охраняя вино, лунный сад,

сонный замок

и тебя

в мягкой ткани до пят.

Ты знаешь о себе такую малость,

Смешная девочка, таинственный сосуд!

Ведь там, где для тебя лишь шалость,

Небытие и жизнь смешались.

Их разделить - возлюбленного труд.

Чалма над могилою хана,

Луна, минареты, охрана...

На ложе потомка Ногая

Вновь чья-то дочурка нагая.

Сегодня кусалась и билась,

Смирилась, заснула, забылась.

Наложницы юной колено,

Как мрамор, готовый для плена

медлительных ханских хотений,

Как мрамор прохлады и лени.

Ночь. Слезы в спирали фонтана.

Луна. Минареты. Охрана.

Шлют гонцов к шамаханской царице

Все концы шарового мира,

И стучится послов вереница

От царей, королей, иров...

Но гонит их царица прочь,

но гонит их в сырую ночь,

но в ночь сама глядит тайком,

зрачки упрятав под платком,

и платья шелк горит на ней.

Скорей! Скорей! Скорей! Скорей!

Шагают осколки адамова рая,

Что был в Эфиопии или Нигерии,

Шагают, танцуя, порхая, играя -

Чуть дети, чуть птицы, чуть звери.

Как звук кастаньет в полумраке Севильи,

Как платья измена над смуглым коленом,

Они своим танцем опять упразднили

Мое превосходство над тленом.

Брожу по улицам, заглядывая в окна,

как в лица.

Вечерний дождь, вода по светлым окнам

струится.

Вечерний дождь, вода со светом спорит,

ищу лицо.

Далеким детством брошенное в море

кольцо.

Я вновь в плену любви и веры.

И снова птицы утром алым

Из притяженья полусферы

Возводят фейерверк порталов.

Иду, иду сквозь и арки -

То лютни звук, то звук гобоя,

То голос рвущейся Петрарки

Пространством, музыкой, мольбою.

Я вновь поставлен на колени

В античном храме слез и света,

Где дни, косящий бег оленей

И уклоненье от ответа.

Грустен год осознанья,

Что конец не дальше начала,

Что исхожено полмирозданья,

Половина стихов отзвучала.

Надо жить веселей и проворней,

Как стрекозы, как корабли,

И почаще выдергивать корни

Из тугой узловатой земли.

Оболгали тебя, обидели

Или просто в душе разлад -

Выходи из кельи - обители

И шагай по лугам наугад.

Все пройдет, и всему значение

Ты исчислить не можешь сам.

Если веруешь в Провидение -

Доверяйся своим парусам.

Отныне мир - ладоней звук

И смех струится из-под век,

Отныне каждый встречный - друг

И в каждом доме - мой ночлег.

Но знаю я: наступит срок,

И воздух вновь меня погонит

Туда, где смысл в узорах строк,

Где ждут хлопка одной ладони.

Светлый круг голосов и лиц,