Даниил Андреев - Стихотворения и поэмы

Передо мной простёрлась даль чужая.
Бор расстилал пушистые ковры,
Лаская дух, а тело окружая
Стоячим морем пламенной жары.
Я зной люблю. Люблю – не оттого ли,
Что в духоте передгрозовых дней
Земное сердце кажется слышней
В груди холмов, недвижных рощ и поля?
Иль оттого, что в памяти не стих
Горячий ветр из дали многохрамной,

Что гнал волну Нербадды, Ганга, Джамны
Пред таборами праотцев моих?
Благословил могучий дух скитанья
Их кочевые, рваные шатры,
И дорог мне, как луч воспоминанья,
И южный ветр, и древний хмель жары.

Я вышел в путь – как дрозд поёт: без цели,
Лишь от избытка радости и сил,
И реки вброд, и золотые мели,
И заросли болот переходил.
И, как сестра, мой путь сопровождала
Река Нерусса – юркое дитя:
Сквозь заросли играя и светя,
Она то искрилась, то пропадала.
Деревни кончились. Но ввечеру
Мне мох бывал гостеприимным ложем.
Ни дровосек, ни рыболов захожий
Не подходил к безвестному костру,
И только звёзды, пестуя покой мой,
По вечерам ещё следить могли,
Как вспыхивает он над дикой поймой —
Всё дальше, дальше – в глубь лесной земли.

Посвистывая, легким шагом спорым,
Босой я шёл по узкой стёжке… Вдруг
Замедлил шаг: вдали, за тихим бором
Мелькнуло странное: ни луч, ни звук
Его движений не сопровождали.
Казалось, туча, белая как мел,
Ползёт сюда сквозь заросли… Не смел
Бор шелохнуться. Тихо, по спирали
Вздувался к небу белоснежный клуб
Султаном мощным. Голубая хмара
Сковала всё, и горький вкус пожара
Я ощутил у пересохших губ.
Идти обратно? Безопасным, долгим
Окружным шляхом? тратить лишний день?
Нет! целиной! по сучьям, иглам колким:
Так интересней: в глушь, без деревень.

Я к Чухраям, быть может, выйду к ночи.
Из Чухраёв – рукой подать на Рум…
Сквозь лес – трудней, но трудный путь короче.
Однако, зной!.. Нерасчленимый шум
Стоит в ушах. Ни ручейка, ни лужи:
Всё высохло. Не сякнет только пот.
Со всех сторон – к ресницам, к шее, в рот
Льнёт мошкара. Настойчивее, туже
Смыкает чаща цепкое кольцо.
То – не леса: то – океан, стихия…
Тайга ли? джунгли?.. Имена какие
Определят их грозное лицо?
Не в книгах, нет – в живой народной речи
Есть слово: звук – бесформен, шелестящ,
Но он правдив. То слово – немереча,
Прозвание непроходимых чащ.

Здесь нет земли. Пласты лесного праха
На целый метр. Коряжник, бурелом;
Исчерчен воздух, точно злая пряха
Суровой нитью вкось, насквозь, кругом
Его прошила – цепкой сетью прутьев,
Сучков, ветвей, скрепив их, как бичом;
Черномалинниками и плющом.
Как пробиваться? То плечом, то грудью
Кустарник рвать; то прыгать со ствола

На мёртвый ствол сквозь стебли копор-чая;
Ползти ползком, чудных жуков встречая,
Под сводами, где липкая смола;
Срываться вниз, в колдобы, в ямы с гнилью,
В сыпучую древесную труху,
И, наконец, всё уступив бессилью,
Упасть на пень в зеленоватом мху.

В блужданиях сквозь заросли оврагов,
В борьбе за путь из дебрей хищных прочь,
Есть дикий яд: он нас пьянит, как брага,
И горячит, как чувственная ночь.
Когда нас жгут шипов враждебных стрелы
И хлещет чаща в грудь, в лицо, в глаза,
Навстречу ей, как тёмная гроза,
Стремится страсть и злая жадность тела.
Оно в стихиях мощных узнаёт
Прародины забытое касанье:
Мы – только нить в широкошумной ткани
Стволов и листьев, топей и болот.
Мы все одной бездонной жизнью живы,
Лес – наша плоть, наш род, наш кров, наш корм,
Он – страсть и смерть, как многорукий Шива,
Творец-палач тысячецветных форм.

День протекал. Уже почти в притине
Пылал источник блеска и жары,
Чуть поиграв порой на паутине.
На стебельках, на ссадинах коры.
Он был угрюм, как солнце преисподней,
Светило смерти, яростный Нергал,
Кому народ когда-то воздвигал
Дым гекатомб, смиряя гнев Господний.
Куда-нибудь, где есть вода! К реке,
К Неруссе милой, не спеша текущей
По тайникам, в таких веселых кущах,
В прекрасных лилиях и тростнике!
Воды! воды!.. – Беспомощный и сирый,
В тот грозный день я понял, что она
Воистину живою кровью мира
С начала дней Творцом наречена;

Что в ней – вся жизнь, целенье ран и счастье,
В ней – Бог мирам, томящимся в огне,
И совершать, быть может, нам причастье
Водою – чище и святей вдвойне.
…Вдруг – луговина, тем же лесом пышным
Бесстрастно окаймлённая. Но вон
Там, на опушке, как мираж, как сон,
Желанный сон – конёк далекой крыши.
Скользя по кочкам, падая в траву,
Я, не оглядываясь, брёл к порогу.
Там есть вода, там быть должна дорога!
Я не хотел понять, что наяву
Насмешкой тусклой мне судьба грозила.
Я подошёл вплотную. – Тишина…
Разрушен дом. Урочье – как могила,
Колодца нет. Дороги нет. Сосна