Юрий Колкер - Кентавромахия

И не кровосмешенье эпох,

Там закат неразлучен с рассветом: июнь

Сопричастен поэтам и юн.

Там, где чёрная катится с плеском вода,

Где и прочих чудес — хоть куда:

Невозвратного века невзятым постом —

Летний сад за горбатым мостом.

Мы подсушаем звуки мазурки вдвоем

В эту ночь, в Петербурге твоём.

2 мая 1971

* * *

Как невская вода у берегов черна!

Так память о недавних поколеньях

Пугает и манит, прекрасна и страшна.

А мы сидим на каменных ступенях

И неглубокого не различаем дна.

Любуясь, как валы, сбегаясь с двух сторон,

На камне схлестываются попарно,

Ты говорила мне: — Тосканы грустный сон,

Такими чудятся мне воды Арно,

Когда он лигурийским ветром возмущён.

Я возражал: — Их оживит весна,

Смотри, вот-вот нагрянет сверхурочно

Другая живопись: смешки, полутона,

Весь Боттичелли твой — с волной цветочной,

Пленительной... ну что ты так грустна?

18 мая 1971

* * *

Такой внимательный и хрупкий,

Чуть приглушённый, деловой

Был голос в телефонной трубке —

И твой и, кажется, не твой.

К нему примешивались странно,

Не к месту улучив момент,

Потрескивания мембраны,

Пространства аккомпанемент.

И лишь когда его нарушил

Гудков однообразный строй,

Я понял: я тебя не слушал,

Я слушал только голос твой.

19 мая 1971

* * *

Были ветром подхвачены сзади

Эти чудные локоны, чтоб

Завитками каштановых прядей

Опуститься на щеки и лоб.

Так легли они крупно и броско

На веселые ямочки щек,

Что и сам Боттичелли прическу

Написать бы смелее не смог.

23 мая 1971

* * *

Гляди, такая тишина!

На глади озера — ни складки,

И камышинка лишена

Своих покачиваний сладких.

Пока надумала волна

Вздремнуть, усталая, как прачка,

И белым трепетом полна

Луны холодная горячка —

На середину заплыви,

Ляг на спину и слушай слепо,

Как изначальный гимн любви

Струит таинственное небо.

Раскинься, медленно дыши,

Лежи и слушай без движенья,

Как ослабляется души

Поверхностное натяженье.

23 мая 1971

* * *

Когда душа обнажена

И жадно ищет совершенства,

Когда печаль разрешена

Как соучастница блаженства,

Не жду от жизни ничего,

Не нужно чуда никакого —

Мне не хватает одного

Тобою сказанного слова.

Ты угадай, остановись

На полувздохе, полуслове,

Где б ни была, и улыбнись,

Себя поймав на этом зове.

15 апреля 1972

* * *

Я научился тишине,

Приливам и отливам,

Поверил медленной волне,

Её словам ленивым.

И вот, подробны, как в кино,

И будто мне послушны

Река и город заодно

Притихли простодушно.

Внимательный парит покой

На белых мягких крыльях,

Пока над медленной рекой

Дробится день на шпилях.

И ночь в сорочку тишины

Тончайшую одета,

И до локтей засучены

Закаты и рассветы.

10 июня 1971

Scribeo ergo sum

Мне кажется, что я проник

В страну, прекраснейшую в мире:

Я брошен в окруженьи книг

Один в двухкомнатной квартире.

Всё улеглось во мне. Блажен,

Кто пишет: лёгкий слог привычен

Моей руке, дающей крен,

И разуму небезразличен.

Я счастлив. Видно, оттого

Не помышляю о досуге,

И мне не нужно никого

Ни в собеседники, ни в други.

Нехитрых радостей моих

Полным полно на целом свете,

И все они — единый стих,

То в памяти, то на примете.

Июнь прекрасен. Моросит.

На улицах светло и сыро.

В пространстве мировом висит

Сама собой моя квартира.

Когда под вечер сплетены

Деревья в чёткие эстампы,

Великий праздник тишины

Идёт, в мои вплетаясь ямбы.

14 июня 1971

* * *

Поэзия — это разврат:

Поэзия — это возврат

Того, в чём судьба отказала,

И перечнем сладких потерь

Она усыпила, поверь,

Опутала нас и связала.

26 марта 1972

* * *

Дурачиться! Хочу дурачиться!

В реестрах у судьбы не значиться.

Что разум твой? Одно название.

Не отвернись, моё призвание!

Из качества ведёт в количество

Ребячливость, её величество.

Под ручку с ней — моё дурачество,

Серьезнейшее в мире качество.

22-23 июля 1972

* * *

Не относись ко мне серьёзно.

Известно всем: стихи — игра,

И мне раскаиваться поздно

И отступаться не пора.

Я б, верно, умер от безделья

Или состарился в тоске,

Когда бы не было веселья

И наслаждения в стихе.

Назло серьёзности житейской,

Читать дальше