Хуан Хименес - Испанские поэты XX века

От чего
умирает она?
Оттого,
что разлучена.

И мужчина — тоже.

От чего
умерла она?
Оттого,
что разлучена.

И мужчина — тоже.

Ты — в черном, и я — в белом,
нашей встречи счастье неполное.
Обнаженные, мы одеты:
ты — в белое, я — в черное.

Светлячок полюбивший
разгорается, трепеща.

Женщина без мужчины —
как погаснувшая свеча.

Без сияния женщины
и мужчине темно…

Светлячку лишь в любви
разгораться дано.

Не соберусь с силой,
не обернусь птицей,
легкой и быстрокрылой,
не отыщу тропки,
той, что ведет к милой.

Агония прощаний,
кладбищенские рвы.

Вчера с тобой прощались,
вчера еще кончались.

Сегодня мы мертвы.

Как поезд похоронный
причалы и перроны.

Рука платок уронит —
и ты уже вдали.

Живыми нас хоронят
на двух концах земли.

Близки друг другу, и все-таки
близости мы лишены:
ты — идущая к мертвым,
я — идущий к живым.

Глаза-ищейки,
укусы зла…
Собаки воют
из-за угла.
Мир опустел,
сгорел дотла.

Тела и пашни.
Тела, тела…
Черны дороги,
на них зола!
Лишь ты цветешь,
лишь ты тепла.

Свобода — нечто такое,
что в тебя впивается молнией,
безмолвье твое беспокоя.

Они мои, они мои —
прекрасные тела умерших,
прекрасные тела живущих,
тела людей, им вслед грядущих.
Они мои — тела людей,
в тебе цветущих.

Немыслимая радость, великая — такой
нет равных и не будет на свете том и этом.
Сердце, переполненное грустью и тоской,
похищено, охвачено, объято было светом.

Она напоминала просторы поутру,
и стало сердце чистым, голубым, небесным —
не мрачно и угрюмо било по нутру,
а трепетной вершиной сияло в теле тесном.

Дошедшая до боли, плыла через края
пылающая радость, она ветвилась древом.
Захлебывались ею женщина и я —
от мальчика, объятого живородящим чревом.

Всех истин откровенней, однажды на заре
у нас такая радость припала к изголовью!
Петух воспламенился и вдруг на пустыре
заглох, пронзенный смертно своей рассветной кровью.

Я понял, что явился впервые в дебри дней
единственно законченный, великий образ радости.
Песчинками смотрелись другие рядом с ней,
песчинками, плывущими сквозь морские заросли.

Единственной навеки, навеки золотой,
навеки безупречной, сияющей навеки
она была. Но стала навеки скорбью той,
когда, едва родившись, навек сомкнула веки.

Когда-то над этим полем
плескала морская волна.

Еще вернется она…

Едва дождевая капля
поля коснется — полю
снится морская волна!

Еще вернется она.

Рядом с нашим домом кладбище.
Видны из окон спальни
светло-синие агавы
и лазурные нопали.
Слышно, как кричат ребята,
призрак увидав в тумане.

Солнце, золото, лазурь
между мертвыми и нами.
Кладбище от наших окон
в нескольких шагах, не дальше.

Золотой, лазурный, светлый
там, вдали, наш мертвый мальчик.