Михаил Ромм - Мастер снов

Осень, Осень смешивает краски,
Солнце выйдет в середине октября.
Как желтеют листья без подсказки
Сочинённого для них календаря?
Ярость ветра или ветра ласки,
Принимают, не благодаря,
Засыпая в разноцветной сказке,
О политике они не говорят.
И когда мы старый мир разрушим,
И умрём, друг друга истребив,
Может, в этих кронах наши души
Будут жить, о смерти позабыв.
Расшумятся утром в этих клёнах
Чёрные скандальные вороны.

Сочится сквозь стены таинственный свет,
Сквозь звёзды, сквозь поры пространства.
Шаги разбиваются о парапет,
Обманутого постоянства.

Здесь в чёрной Москва-реке плещет вода,
Холодным соблазном забвенья,
И сколько б ни шел, не уйдёшь никуда
Из сонного оцепененья.

Я пойман, я заперт, как в банке паук,
Хоть вывернись весь наизнанку,
Кричу, но назад возвращается звук
От неба, закрывшего банку.

Быть может, когда я дойду до угла,
Откроется крышка стальная,
В мохнатое тельце вонзится игла,
На волю меня отпуская.

Умерших иногда мне снятся лица:
Моих родных, знакомых и друзей,
А мой учитель никогда не снится,
Не говорит со мной в стране теней.
Во сне туман над пропастью клубится,
И плачет посреди пустых полей
Моя душа — потерянная птица,
За стаей не успевшая своей.
Опять ни с чем встаю я по утрам,
И снова вечер дарит обещание,
И вновь один скитаюсь я по снам.
Подавлен безнадёжным пониманием,
Оставлен на земле для испытания,
И справиться с заданьем должен сам.

Сколько радости чувству и зренью дано!
Как играет в бокале живое вино,
Как сверкает на солнце ночная роса,
Как заколка блестит у тебя в волосах,
Увлекает волной фантастический Аист,
И сияет по осени умерший лист.
Ясность формулы, грани прозрачного льда,
И свивается в струи речная вода.
Но, наверное, всё же прекрасней всего —
Над твореньем склонённое божество.

Проклятье дворников — сугробы,
Такой уютный, белый снег…
Езжай в Израиль и там попробуй
Забыть о снеге человек.
Почти полгода в полумраке,
И солнце в серой пелене,
Иерусалим? Да это — враки,
Легенда, что приснилась мне.
Реальна в жизни только вьюга,
В замёрзших окнах — огоньки,
Да мы с тобой, согрев друг друга,
Так упоительно близки.

Краснеют, молодея, старики.
Она застыла между них невинно,
И падает из розовой руки,
Оранжевое солнце мандарина.

Его встречает гордая ступень,
А он летит над ней неудержимо,
И вслед за ним летит живая тень,
Верёвочкой привязана незримой.

Они хотят покинуть полотно,
Они спешат, как будто их догонят,
Вдруг разорвав условное окно,
И падают в открытые ладони.

На улице сугробы намело,
Там холодом клубится вьюга злая.
Здесь в полумраке мандарин сияет,
Ещё храня руки её тепло.

Каждый делает ход, просчитав варианты,
Ошибаясь с обеих сторон.
В этой древней игре оба мы дебютанты,
И по-своему каждый из нас — чемпион.
Мы горды и красивы, как ловкие тигры,
Идеален наш план, безупречен резон,
Каждый верит в себя и надеется выиграть,
Каждый в глупость свою погружён.
Чёрно-белые боги обманутых наций,
Не жалеем весёлых солдат,
Не заметив в разгаре лихих комбинаций
Ненароком поставленный мат.
Кто же нашу неловкость поймёт и оценит?
Кто гроссмейстер на этот раз?
Мы — слепые актёры на маленькой сцене
Поединка, связавшего нас.

Искра, вспышка и взорванный воздух,
Голое слово упало на снег,
Смерть занесла в фиолетовый гроссбух:
«Мёртвая сказка пребудет вовек».
С неба посмотрят голодные звёзды,
Звёзды, которых давно уже нет,
Чёрные звёзды, летящие грозно,
Жадно глотая беспомощный свет.
Бьётся, по горло запутавшись в «Google»,
Скучных проблем оглушающий твист,
Маленький мальчик с глазами, как угли,
Чёрные звёзды наносит на лист.