Ян Райнис - Стихотворения Пьесы

В 1925 году Райнису пришлось покинуть место директора Национального театра из-за интриги правящей партии. Пришлось отказаться также и от деятельности на поприще просвещения, хотя на протяжении всего последнего десятилетия жизни для демократически настроенной части латышских учителей он продолжал оставаться самым близким по духу художником.

Незадолго до возвращения на родину Райнис писал, что его не пускают туда, где он мог бы принести пользу, кое-чего добиться. И тем не менее, несмотря на все трудности и переживания, всегда помогало поэту его несокрушимое, неистребимое «И все-таки». «И все-таки» у Райниса не могли отнять его внутренний духовный мир, свободную исследовательскую мысль, творчество. Этот дух, говорил Райнис, есть то, что изменит старый порядок, этот дух присутствует в самой революции. «Он мое оружие, и мне его еще вполне хватает. Я вынужден отказаться от скорой, незамедлительной победы, однако, поскольку народ и человечество живы, у меня есть время. Я не увижу плодов этой победы, но они несомненно будут. Поэтому стоит работать, созидать и отражать натиск бед».

Первый проведенный на родине год нашел свое отражение в сборнике «Серебристый свет» (1920), который Райнис многозначительно назвал «Фата-моргана года моей родины». «Серебристый свет» вышел как вторая часть «Пяти эскизных тетрадей Дагды», первоначально называвшихся «Романом в стихотворениях». После объединения всех тетрадей и включения в них «Дочери луны», все сборники получили название «Пять эскизных тетрадей Дагды». В единое целое их соединил лирический герой, революционер-эмигрант Дагда. В сборнике «Дочь луны» (1925) Райнис устами своего лирического героя уже прямо говорит о необходимости покинуть родину, о поиске подлинных идеалов гуманности, о необходимости возрождения к новой жизни и новому творчеству.

В трагическом аспекте разработана легендарно-историческая драма «Илья Муромец» (1923), созданная по мотивам русской былины. В трактовке Райниса Илья Муромец — представитель славного героического русского рода, идущий за старейшими и сильнейшими — Святогором и Микулой. Вместе с тем Илья Муромец символизирует поколение, к которому принадлежит сам Райнис. То поколение, которое не сумело до конца разрубить тугой узел социальных противоречий. Это «второе поколение», расколотое внутренними противоречиями, остановилось на полпути, вслед за ним шло третье поколение молодых, и победили они, ибо «сын сильнее отца, утро мудренее ночи».

Неутолимый дух борьбы, упорство слышны и в книге воспоминаний «Кастаньола» (1928). Однако нет-нет на ее страницах возникают мотивы безропотной покорности, смирения. Как и в путевых заметках «На синем берегу» (1926), здесь также звучат грустные мелодии воспоминаний.

«Любимый, но суровый голос поет на новый мотив всю ту же старую песню:

(Перевод Л. Осиповой)

Слышу, слышу, знаю, знаю. Есть правда в этом древнем голосе, доносящемся из веков. Этот голос слышу не только я один, но все и каждый, кому тесна собственная жизнь, кто хочет расправить онемевшие члены».

Свой последний час Райнис встретил на Рижском взморье, среди водной шири, которую он так любил с ранней юности, среди милых ему сосен, которые он воспел в стихах, возвысив до символического образа человека, сильного духом, не сломленного жизненными бурями.

Девятого сентября к Райнису пришла в гости девочка-школьница, и в ее альбом поэт записал последние поэтические строки:

(Перевод Л. Осиповой)

На следующий день Райнис внезапно почувствовал себя плохо. Смерть наступила 12 сентября 1929 года.

На смерть Райниса откликнулась вся Европа. Весть эту моментально узнали в Париже, Берлине, Москве, Женеве, Стокгольме, Осло, Вене, Хельсинки… В Латвии, по словам современников поэта, печаль была в каждом доме.

Со дня смерти Райниса прошло целых полстолетия, однако творчество поэта не потеряло своей первоначальной художественной силы и значимости.

В 1940 году, когда в Латвии снова установилась советская власть, Райнису посмертно было присвоено почетное звание народного поэта. Его лирическое и драматическое творчество оказало колоссальное влияние как на общественную жизнь Латвии, так и на развитие латышской литературы. Его пьесы не сходят со сцены не только латышского национального театра, но и с театральных сцен мира. Поэзия Райниса издается все в новых и новых переводах, приобретая миллионы читателей.