Галина Таланова: И за воздух хватаясь руками

Летала без явных причин,

Не веря нелётной погоде…

И лапок гусиных – морщин –

Не видела многие годы.

* * *

Осыпается грунт под ногами.

Волны дюн,

Сплошь зыбучий песок.

И, за воздух хватаясь руками,

Ищешь взглядом бездумье дорог,

По которым так в юности бредил,

И казалось: уж даже нашёл.

Ветер дунул – и мир обесцветил.

Лишь песчаная буря, как шёлк,

Липнет к телу

И ластится грозно.

И не видишь дороги назад.

Иногда возвращаться не поздно.

И бредёшь сквозь песок наугад.

* * *

Бессмысленно руки устало тянуть –

Чужую звезду никогда не приблизишь.

Рассыпаны по́ небу звёзды, как ртуть,

Блестящий их бисер на нить не нанижешь.

Мерцают холодной своей белизной,

В июльской ночи, как роса, испаряясь.

Вновь мир поражает своей кривизной,

И та кривизна так близка нам – на зависть!

И всё-таки мы отразились не так,

И снова не поняли близкую душу.

И луч от звезды прячем в потный кулак,

Боясь, что вдруг выскользнет мигом наружу.

* * *

Скрипят рассохшиеся доски –

Качает, словно на волнах.

По пояс в ил вросли подмостки,

А сердце сковывает страх.

Оно стучит,

Как бы по шпалам,

Вильнуть рискуя под откос…

Оса своим медовым жалом

Целует мне ладонь взасос,

Кружи́т над дрогнувшей рукою,

К которой тянешь ты ладонь…

Чем сердце нынче успокою?–

Тем, что почувствую огонь

Твоей протянутой ладони,

Игру искрящихся зрачков.

Настил –

И рухнув, не утонет

В нагроможденье облаков.

* * *

Идёт полоса раздраженья –

Я снова в себя ухожу.

С тобою мои отношенья

Пришли к своему рубежу.

Ракушкой, сомкнувшею створки,

Зароюсь у берега в ил.

Шиповник зацвёл на пригорке,

Что время на осень – забыл.

Забыл,

Что погода сурова –

И снова ронять лепестки.

Безудержным цветом, махрово

Цветёт…

А дожди столь близки,

Пойдут, чередуясь со снегом, –

А после ударит мороз.

…Потом – с переменным успехом!–

Решать будем вечный вопрос.

Зачем полоса раздраженья –

Идёт и идёт на меня?

С тобою мои отношенья

Отчётливей день ото дня.

* * *

Дым ест глаза,

Сгущаясь над водою…

И, как в тумане, растворился луг.

Тебя не вижу…

Брежу вновь строкою,

Сплетаю вязь,

Как труженик-паук.

Горят дома.

Всё гуще дым пожара.

И ничего нельзя остановить.

Стрекозы, одуревши от угара,

Спускаются на озеро попить.

Горят леса.

Огонь прибит грозою.

Но в двух шагах не вижу ничего.

И промываю глаз своей слезою.

И понимаю: не сказать всего.

Как ни плети из строчек паутину –

В неё не попадётся важный шмель.

Не проявить знакомую картину,

Сгущаются предчувствия потерь.

* * *

Вот и развеян фантазии дым.

Смотрит на нас безупречное небо.

То, что легко намечтать молодым,

Выглядит в наших постройках нелепо.

Их возводили не год и не два.

Были потрачены лучшие годы,

Чтобы понять: хлеб – всему голова,

Крышу поддерживать созданы своды.

Замки воздушные встанут без них,

Будут расти,

В облака упираясь.

Жизнь коротка,

Но останется стих –

Пусть небольшой, словно яблока завязь.

* * *

Равнодушно лето отпылало.

Для всего отпущен в жизни срок.

Не на крыльях поздних чувств летала,

А плела из строчек я венок.

Но цветы засушенные были

И ломались, помню по сей час.

Вечер, задыхавшийся от пыли,

Повторялся снова и не раз.

Солнце высоко ещё стояло:

Будто бы полночная луна,

Что, как в полнолуние, сияла…

Не мешала дыма пелена

От лесов, горящих, словно хворост,

Целый месяц каждый день-деньской.

На пригорке умирала поросль.

А в венок вплетался сухостой.

* * *

Внезапно ветер налетел –

И сразу легче задышалось,

И жар ушёл из потных тел,

Но сразу горечь подмешалась

К букету запахов с лугов –

Была полыни нота главной.

Не вышли мы из берегов:

Был поединок честный, равный.

Меж двух друзей ненужный спор…

Лязг стали о металл забрала.

Зрачков дремучий коридор…

По стенке ощупью шагала

Шаг за шажком…

Но где же свет?

Был коридор темнее, у́же…

И всё размытей силуэт

Того,

Кто был, как воздух, нужен.

* * *

Было лето нещадно щедрó.

Пах асфальтом и плавился город.

От добра вновь искал он добро,

Был душою по-прежнему молод.

Как капустница,

Белый волан

Над землёю порхал от ракеток.

Груз страстей запирался в чулан.

Шевелились листочки средь веток –