Ирина Маркова - Стихотерапия

… Соседям выпить не грешно:

долдонит Бах, горланит Бахус,

я за стихи – им всё равно, а зря.

Менять стихи на закус?

Сижу с соседом – выпиваю,

Себя на слове не ловлю,

Неплохо я стихи слагаю,

Но «закус» всё-таки люблю.

Долдонит Бах, горланит Бахус,

Шопен звучит, сосед мычит,

Но снова отвлекает «закус»,

А лира вроде бы молчит.

Как всё непросто в этом мире —

Бах с Бахусом с ума сведут.

… Приник к гитаре я и к лире —

Но, а сосед – он тут как тут.

Вот я почти уже и трезвый,

Почти готов я выдать стих,

Но тут сосед вмешался резво —

А с Бахом выпить на троих?

Как от похмелья я очнулся,

Так взял стихов своих тетрадь,

Я от соседа отмахнулся,

Но как пред Бахом устоять?

Что только в жизни не бывает!

Буквально давеча, на днях

Бутылку Моцарт открывает,

Бокал протягивает Бах.

Я не хотел, сопротивлялся,

Швырял бутылку из окна,

За лиру и перо хватался,

Но с Бахом всё-таки набрался —

Что делать, классика сильна!

… В эпизодические дали

я – по-простому – не спешу…

Кресты, медали и педали —

Как Цинандали алкашу.

Я перебьюсь негромким слогом;

Мне откровенно всё равно:

Причастием или предлогом

Будить фанеру и бревно…

Расцвет искусства канул в лету

О том давно ведётся речь.

Сейчас не время для поэта

Сердца людей глаголом жечь.

Не стоит жечь негромким слогом —

Ты откровенно не греши —

Поэт Остров, побойся Бога,

И знай – пиши себе, пиши.

Поэт ответил: «Угадали —

Не век для света и светил.

В эпизодические дали

Я то и дело уходил.

И я подыскиваю темы,

И я спешу, и я пишу,

Но нашей публике поэмы —

Как Цинандали алкашу».

…Нам говорят – менталитет,

Нам говорят – зима и лето.

. . . . . . . . . . . . .

Своим присутствием везде

Ты приближаешься к звезде,

Она всегда у нас одна.

Бывало, встанешь спозаранок

Посля всегомогущих пьянок,

Глядишь – опять, опять она!

Очнулась в мире Мнемозин

И полетела в магазин.

Окликнув нас, вперёд идущих,

Нам вслед кричат: «Менталитет!»

Но, кроме пьянок всемогущих,

Альтернативы, право, нет:

Ведь после пьянок постоянство

Гармонии царит везде,

И расширяется пространство,

И приближаешься к звезде.

Мы, вкупе с истиной простою,

Своё величие несём,

И так приятно со звездою

Поговорить о том, о сём.

Так много звёзды совмещают,

Сияньем озаряя ночь —

И путь кремнистый освещают,

И за пивком сгонять не прочь!

О вас писал! «Чего же боле?»

Так мне и хочется сказать.

Душа была ещё в неволе:

Могли и выслать, и сослать…

. . . . . . . . . . . . .

А высылали плодовитых,

Настырных, тех, кто посмелей,

Друзей имел кто знаменитых,

Кто доказал, что был еврей.

. . . . . . . . . . . . .

Онегин, как и прежде, франт.

Одет он нынче от Версаче.

То ли банкир, то ли гарант,

А может, олигарх… тем паче…

Писать серьёзно – не игрушки.

Сейчас и прежде – чёрт один.

Я вам пишу товарищ Пушкин,

Или, вернее, господин.

О, Пушкин! Как Вы были правы!

Всё тот же в обществе изъян,

Нам просто не найти управы

На изменившихся Татьян.

Онегины, куда деваться? —

В банкиры лезут, как один,

И «от Версаче» одеваться

Привыкли с детства до седин.

Талантам все открыты двери,

Но если глубже поглядеть,

То наших Моцартов – Сальери

Так и стремятся подсидеть.

Хоть классику менять негоже —

Уж это точно знаем мы —

Но Пугачёв и Моцарт тоже

Не избежали б Колымы.

Предприниматели, евреи,

А также слова мастера —

Покорный Ваш слуга Андреев,

Et cetera, et cetera.

К нам, посторонние, не лезьте —

У гениев один маршрут:

Мы, Пушкин, были б с Вами вместе

«Во глубине сибирских руд».

С тех пор Сибирь и многолика —

Будь ты философ иль прораб.

Будь ты еврей страны великой,

Петра ль Великого арап.

Но не умрёт в сердцах надежда,

Что будет заклеймён злодей,

И из «сибирских руд» как прежде