Ф. Астафьев - От всего сердца

Какие сны в такую ночь бывают,
Ему теперь представить мудрено:
Заря ль лучом березку обнимает,
Глядит ли месяц в темное окно,
Дочурка спит.
И снится ей, пожалуй,
Весенний луч, безоблачная даль…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Рука сильней на молоток нажала,
И вгрызлась в пласт
Отточенная сталь.
Струится пот. Он пот не утирает, —
Зачем секунды попусту терять, —
Ведь норма выдана всего вторая,
А надо их за смену выдать пять,
И надо много, очень много сделать.
Второй вагон сверх плана нагружен.
Четвертый, пятый —
Мало.
До предела
Трудом секунды наполняет он.
Слепящий луч направлен в темный угол,
Сверкает пласт.
Какие клады тут!
Рубить еще! —
Для топок этот уголь
Как людям — хлеб,
Как домнам — пламя руд.
Из шахты выйдет он,
Подставит плечи
Под свежий душ весеннего дождя.
Рассвет в цехах снопами искры мечет,
Призывные гудки гудят.
Спокоен он.
Он верит, что не будет
Тяжелой, разрушительной войны.
Он твердо знает — все простые люди
Не в смерть, а в жизнь и в труд свой влюблены.

Есть чудесный город на Урале,
Ты, наверно, слышала о нем,
Не варил он той отличной стали,
Что в боях поспорила с огнем,
Не богат ни медью, ни гранитом
Город, где гуляют степняки.
В нем простые люди знамениты,
Мастера забоя — горняки.
Знамениты шахты в нем и лавы,
Подвигов его — не перечесть.
В величайшей книге нашей славы
И его большие главы
Есть.
…Терриконы,
Дымки новых строек,
Строгая, прямая красота.
Родиной рекордов и героев
Называют город неспроста.
Он воспет поэтами недаром, —
Не за тишину, не за уют, —
В нем живет и трудится Назаров,
В нем Томилов с Пашниным живут,
Новый день победой озаряя…
Стелет осень в сквериках ковры,
Как солдаты, счастье охраняя,
Выстроились в городке копры.
Многолюден город вечерами,
В тот похорошевший час, когда
Вспыхивают звезды над копрами
Символами счастья и труда.
Поглядишь и знаешь: там, в забоях,
День и ночь штурмуются пласты,
Не дается попросту, без боя
Уголь тот, что в топку сыплешь ты.
От того в характере горняцком
Есть черта особая, своя,
Общая с суровостью солдатской,
С твердостью, испытанной в боях,
Потому горят ночами дали,
Тихим снам не место на земле.
В поздний час родной товарищ Сталин
О шахтерах думает в Кремле.

Рассвет усердно, неспеша
Окошки набело протер.
Болит шахтерская душа,
И ничему не рад шахтер.
Всю ночь бродил:
«Нет, ты постой,
Куда ж себя девать?..»
И простояла ночь пустой
Пружинная кровать,
И снова вспомнились ему
Обидные слова:
Сиди-де в каменном дому,
Свое отдобывал,
Мол, отдыхай.
А не учли,
Что отдых тот ему
От шахты матушки вдали,
Без дела —
ни к чему,
А не учли:
за новый дом,
За честь, за ордена
Вождю хотел своим трудом
Ответить старина,
Мечту заветную имел
На старости он лет…
А за окном шумел, шумел
По-юному рассвет,
А за окном то там, то тут,
Довольные судьбой,
Ученики его идут
В стахановский забой.
И в первый раз за тридцать лет,
Натуре вопреки,
Дохнула, застя белый свет,
Изморина тоски.
Напряг все силы, совладал
И слышит: шум в ограде.
— Признайся, Маркович, не ждал,
Не рад, небось, бригаде?
В просторный дом, где тишина
Гостит теперь бессменно,
Пришла, как шумная весна
Дерзающая смена.
— Да что вы, милые, да нет,
Спасибо, вот уважили.
И сбросив добрых двадцать лет,
Старик орлом похаживал.
Узнал подробно, как дела,
И сколько в смену выдали.
Старушка чаю подала
С вареньями, с повидлами.
Ребята пьют душистый чай,
Печенье с медом кушают
И спросят вроде невзначай,
И жадно, жадно слушают.
Гостей хозяин проводил,
Стоял до слез растроганный:
Ведь столько лет и он ходил
Вот этой же дорогою!
Ведь столько лет!
Теперь они.
Ну что же, так положено.
Звени же молодость, звени,
Чтоб снова стал моложе он,
Прославься, пылкая, трудом,
Не знай, как старый, сна ты.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
И стал с тех пор шахтерский дом
Учебным комбинатом.

Дед пришел из забоя,
вздохнул и лег
На последний и первый отдых;
Порубил,
подолбил,
погрыз уголек,
Потаскал на себе породы.
Отработал.
Сменили его сыновья.
Мой отец коногонил с детства,
Коногоном простым начинал и я,
Получил от отца в наследство
Лишь кирку с топором
да любовь к труду…
Под землей и моя голова седела,
А случись, так и в лютый огонь пойду
За фамильное наше дело,
За стахановский труд,
за большую честь,
За величье шахтерских буден,
И за то, что сегодня на шахте есть,
И за все, что в отчизне будет.
Встал бы дед,
отряхнул бы со шлема пыль,
Поглядел бы вокруг, суровый,
На мечту, превращенную нами в быль,
На шахтеров взглянул бы новых,
На копры,
на прославленный город-сад
В ярких вспышках рассветов.
Он же сам,
всю жизнь прожил до конца
С негасимой мечтой об этом.