Ф. Астафьев - От всего сердца

Из теса крыша на два ската,
Наличников затейливый наряд,
Два небольших окна,
Забор дощатый
И крошечный с цветами палисад
Бревенчатыми избами такими
Еще богата улица моя.
Они живут,
Но тут и там за ними
Дома многоэтажные стоят.
По вечерам они сияют светом,
И, глядя в завтра, ясно вижу я:
Пройдет,
Пройдет по городу проспектом
Окраинная улица моя!

На экзамены шел парень смело:
В математике токарь силен.
А избрал, чтоб мечта стала делом,
Факультет астрономии он.

Пусть усталость легла под глазами,
Видно, много ночей недоспал, —
Он вчера
сдал последний экзамен
И студентом-заочником стал.

Вот идет он порою вечерней
С ясноглазой подругой своей.
И толкует ей парень, наверно,
О дорогах небесных огней.

Фонари вдоль аллеи попарно,
С нею он по бульвару идет.
И с простою профессией парня
Звездочетом
девчонка зовет.

Здесь бряцали кони уздечкой,
Дожидаясь своих седоков.
У правленья возле крылечка —
Коновязь из трубы и столбов.
А над нею крышей два вяза,
Чтобы дождь лошадей не мочил,
Только нынче у коновязи —
Все «Победы» да «Москвичи»!

Пыль над карьером будто туча,
За ней и солнца не видать,
А он с хозяйством со своим гремучим
Готов уже взрывать опять…

Давно себя он штатским называет,
Хотя военную профессию хранит:
Он взрывами своими добывает
Дорожному строительству гранит.

Сейчас вот в трубку скажет строго:
— В укрытия! Взрывать начнем! —
И сотни метров будущей дороги
Ударят в небо каменным дождем.

Солнце желтыми лучами
Паутину в небе ткет.
На углу между домами,
Стоквартирный дом встает.
Маляры дошли до крыши,
Дом уже почти готов.
Запевают: «Ай, да Миша!»
Десять дружных голосов.
«За троих в работе Миша,
Хоть ему 17 лет»,
Про него в газетах пишут —
«Не рабочий, а поэт».
Песня льется все задорней,
Шаг прохожих тормозит:
«Он трудом своим упорным
На пять лет вперед глядит!»
Распевает вся бригада.
Как улыбке не расцвесть:
Крыша — будто бы эстрада,
На концерте — город весь!
Вся бригада распевает,
Восхищается народ.
Только… булку уплетает
Бригадир
И не поет.
Может, парень не в ударе,
Может, парень не здоров,
Слов не знает, может, парень, —
Как же петь,
Не зная слов!?
…Нет, слова ему известны,
Подтянул бы, да нельзя,
Потому что в этой песне
Про него поют друзья!

Якоря на пуговках горят,
Пенистые волны на тельняшке.
И касторовый морской бушлат,
И ремня надраенная пряжка!
Много лет служил на корабле,
В кочегарке,
У горячих топок.
Побывал на Огненной земле,
На Камчатке, у дымящих сопок.
Он привык повелевать огнем,
Запертым под сводом жаркой топки.
Потому и говорят о нем:
— Старый мастер!
Видно по походке…
Скоро шестьдесят,
Но у кобла
Он, как прежде.
Возраст, мол, не страшен! —
Стал хозяином квартирного тепла
Он в семиэтажном доме нашем.
Но в душе — моряк.
И до сих пор,
По привычке,
Называет землю сушей.
А начнет о море разговор,
Все жильцы развешивают уши.
Для ребят он и герой и друг,
Выйдет в сад, они его осадят,
В центре — он,
Они — гурьбой вокруг.
— Расскажите!
— Дядя Коля!
— Дядя!
…И плывут мальчишки по волнам,
Огонек у каждого во взоре.
Им, наверно,
Снится по ночам,
Будто дом — корабль,
А площадь — море.

Потряс окрестность громовой удар,
Рожденный доброй силой аммонала.
И глыбою бесформенной руда
К подножью взорванной горы упала.
Ей не знаком был солнца яркий свет.
Зажатая пустой породой туго,
Она в горе лежала сотни лет,
Чтоб стать теперь пером, машиной, плугом.

Шумок одобренья донесся из зала,
И встал он — не мастер красивых речей.
Здесь нужно сказать о нагреве металла,
О способах быстрой загрузки печей,
О том, как помог он родному заводу
Тонны мазута за год сохранить.
Зал приумолк. И холодную воду
Хочет кузнец из графина налить.
Здесь жарче, чем в цехе, горячем кузнечном
(Фотографы рядом — готовы снимать).
Он знает: бояться не нужно, конечно,
А все ж страшновато…. С чего же начать?
И медленно стены оглядывать стал он,
И вдруг, где сходились знамена-лучи,
С портрета ему улыбнулся Сталин —
Тот, кто работать его научил.
Кузнец просветлел. Расправляются плечи.
И сразу волнение сходит с лица…
И был по заслугам овацией встречен
В ученом совете
доклад кузнеца!