Юлия Друнина - Стихотворения (1942–1969)

Вас частенько
Уже величают «мамашей» —
Пять детей, сто забот…
Никому невдомек,
Что в душе
Этой будничной женщины пляшет
Комсомольский святой огонек —
Тот, что, яростным пламенем
Став в сорок первом,
Осветил ей дорогу в военкомат.

…Хлеб, картошка
И лука зеленые перья —
С тяжеленной авоськой
Плетется солдат.
Не по моде пальто,
Полнота,
Седина…

Но Девятого мая
Надевает она ордена
И медаль «За отвагу»,
Что дороже ей прочих наград.

Козырни ветерану,
Новобранец-солдат!

О, как мы были счастливы, когда,
Себе обманом приписав года,
На фронт шагали
В ротах маршевых!
А много ли
Осталось нас в живых?..
Десятиклассница годов шестидесятых,
На острых «шпильках»,
С клипсами в ушах,
Ты видишь ли раздолбанный большак,
Ты слышишь, как охрипшие комбаты
Устало повторяют:
— Шире шаг! —
Ты слышишь ли пудовые шаги?..
Все медленней ступают сапоги.
Как тяжело в них
Детским ножкам тонким,
Как тяжело в них
Фронтовым девчонкам!

Десятиклассница
На «шпильках» острых,
Ты знаешь, сколько весят сапоги?
Ты слышишь наши грубые шаги?..

Почаще вспоминай
О старших сестрах!

Мне претит
Пресловутая «женская слабость»
Мы не дамы,
Мы русские бабы с тобой.
Мне обидным не кажется
Слово грубое
«бабы» —
В нем — народная мудрость,
В нем — щемящая боль.

Как придет похоронная
На мужика
Из окопных земель,
Из военного штаба,
Став белей
Своего головного платка,
На порожек опустится баба.

А на зорьке впряжется,
Не мешкая, в плуг
И потянет по-прежнему лямки.
Что поделаешь?
Десять соломинок-рук
Каждый день
Просят хлеба у мамки…

Эта смирная баба
Двужильна, как Русь.
Знаю, вынесет все,
За нее не боюсь.
Надо — вспашет полмира,
Надо — выдюжит бой.

Я горжусь, что и мы
Тоже бабы с тобой!

Надевает Девятого мая сосед
На парадный пиджак
Ордена и медали.
(Я-то знаю —
Солдатам их зря не давали!)
И шутливо ему козыряю:
— Привет! —
Он шагает,
Медалями гордо звеня,
А за ним —
Батальоном идет ребятня.
В нашем тихом дворе
Вдруг запахло войной.
Как волнует романтика боя ребят!
Лишь один в стороне —
Невеселый, смурной.
— Что с тобой, Алексей?
Может, зубы болят? —
Он бормочет в ответ:
— Ничего не болит! —
И, потупясь, уходит домой.
Почему?
Понимаю,
У парня отец — инвалид,
И не слишком в войну
Подфартило ему,
Нет регалий
На скромном его пиджаке,
Лишь чернеет перчатка
На левой руке…
Сын солдата,
Не прячь ты, пожалуйста, глаз,
И отца
Представляли к наградам не раз.
Я-то знаю,
Как это бывало тогда:
На Восток
Шли его наградные листы,
А солдат шел на Запад,
Он брал города —
У солдата
Обязанности просты…
Зацепило — санбат,
Посильней — лазарет,
В часть приходит медаль,
А хозяина нет,
А хозяин в бреду,
А хозяин в аду,
И притом
У начальников не на виду.
Отлежится солдат
И, как водится, — в часть,
Но в свой полк
Рядовому уже не попасть.
Гимнастерка пуста.
Ну и что? Не беда!
И без всяких наград
Он берет города!
И опять медсанбаты
И круговорот
Корпусов и полков,
Батальонов и рот.
Что поделаешь?
Это, Алеша, — война…
Где-то бродят еще
До сих пор ордена,
Бродят, ищут хозяев
Уже двадцать лет, —
Нападут они, может,
На правильный след?

Ну, а ежели нет,
И тогда не беда:
Разве ради наград
Брали мы города?

Тем из нас,
кому уже за тридцать,
Чьи сердца опалены войной,
Так же трудно
с новью примириться,
Как свекрови
с молодой женой.
Раздражают
узенькие брючки,
Обижают
в маникюре ручки.
«Мол, и мы ведь
были молодыми,
Только юность
шла в шинели волглой.
Мчалась в танке,
задыхаясь в дыме,
А не в папиной
каталась „Волге“.
Возвращаясь
с фронта в институты,
Были мы
раздеты и разуты.
Но богаты
пройденными далями
Да еще
солдатскими медалями.
От отцовской
далеки
романтики
Нынешние дочки да сынки.
Ну на что способны
эти франтики?
Разве что порхать,
как мотыльки…
Им бы только твисты, рок-н-роллы,
Не узнаешь нынче
комсомола».