Коллектив авторов - Живая вода времени (сборник)

Заполз Тимофей под лапы и замер.

Рядом с его папоротником горел костерок, у которого, поедая снедь и что-то выпивая из стаканов, сидели мужчина и женщина, и сначала они показались ему похожими на студентов из соседнего дома отдыха. Тем более они часто и умело целовались. Но когда, прислушавшись, Тимофей услышал их разговор, он решил, что перед ним злодеи, и, может быть, он не ошибся.

Кто кроме бандита мог говорить так:

– Рванем? – подняв стакан, спрашивал разбойник.

– Долбану, – отвечала разбойница.

– Еще дернем? – хрипел мужчина.

– Грохнем, – рычала женщина.

– Добавим?

– Врежем!

– Вмажем!

Дальше Тимофей не слышал, но не потому что испугался, а потому, что комарам очень уши его понравились, и пришлось голову руками обхватить. Зато один глаз оставался открытым. Уж не за его ли кладом пришли сюда разбойники?

Все на свете заканчивается, заканчивается и плохое, устали, знать, негодяи злые умыслы строить. Даже не погасив костер, они, пошатываясь, убрели во тьму.

Не дыша, тихо-тихо, Тимофей по-пластунски подполз к папоротнику, нашел берег болотца, плюнув на комаров, только бы злодеи не заметили, натянул рубаху на голову, зажег под ней фонарь. И «зеленые арбузные косточки» предстали пред ним.

Глухо билось сердце. Сказка или обман? Уже давно выключив фонарь, Тимофей напряженно осматривался, откроется клад или нет?

И тут у костерка в траве блеснуло. Только невероятные глупцы в сказки не верят. Блестело не золото, не серебро, не прочая дрянь, а забытый злодеями котел, до краев наполненный теплыми макаронами с маслом и тертым сыром. Ох, Тимофей и оторвался. Как же славно в лесу ночью садовым совком макароны есть.

Занятый макаронами, Тимофей не заметил, что за ним из темноты внимательно наблюдает существо, похожее на маленького сухопутного крокодила.

Глава 2

Пиф и Квинт

Маленький сухопутный крокодил, которого занятый макаронами Тимофей не заметил, оказался Пифом.

Пиф был таксой, и с ним приключилась беда. Из беды он выкрутился, но, возвращаясь домой, заблудился, зато от Тимофея пахло его поселком, а ходить по следу Пиф умел восхитительно. Пиф в отличие от его друга сеттера Квинта обладал прекрасным нижним нюхом, чем очень гордился, он ощущал запах каждой травинки. Пиф никогда не терял след и высмеивал Квинта, частенько этот след теряющего.

Но сегодня, правду говоря, не налети Пиф на Тимофея, его бы нюх ему не помог, а Квинт со своим, так осмеянным Пифом высоким нюхом, поселок бы учуял.

Бывало, друзья забирались на холм, где, втягивая носом запахи, приносимые ветрами, Квинт рассказывал Пифу об утках на дальнем болоте, куропатках в лесу, колбасе в магазине и о запахе ужаса, прилетающем с севера. Пиф посмеивался, слушая эти сказки, но сегодня он убедился, что ужас существует.

Пиф и сам не понял, как попал в беду, бежал он вокруг поселка, искал кротовьи и мышиные норки, вдруг в плече как кольнуло, и он потерял сознание.

Очнулся Пиф среди этого самого ужаса. Он лежал в железной клетке посреди двора, обнесенного глухой стеной, рядом в таких же клетках сидели еще три собаки. Колли и боксер тоскливо жались в углах своих тюрем, лишь лайка, выставив из под губ клыки, рычала.

– Где мы? – осведомился Пиф.

– В собачьем аду, – вздохнула колли, и слеза скатилась с ее глаз.

– Тут страшнее живодерни, – угрюмо пробормотал боксер. А лайка прорычала: – Драться! – и снова выставила вперед зубы.

Пиф огляделся и у стены увидел собаку убийцу на длинной цепи, жадно посматривающую на них.

– Кто это?

– Ее на нас тренируют, учат убивать. Почти каждый день она рвет кого-нибудь. Ее к собачьим боям готовят, а мы умираем, скоро моя очередь, – ответил боксер.

– Разорву! – продолжала рычать лайка.

Убийца молчала, снисходительно посматривая на клетки, сегодня она уже задрала пуделя, и ее не особенно интересовало, кого придется убивать завтра. Лайка, конечно, раздражала своей наглостью, но запас злости на сегодня уже был израсходован.

А потом по двору прошли два ругающихся человека, и именно от них, а не от убийцы пахло страшным ужасом. Таким ужасом, что Пиф решил убежать. Он даже не знал, что ругаются из-за него. Главный ужас отчитывал помощника за то, что тот привез такую маленькую шавку. Помощник оправдывался, лучше убийце разорвать шавку, чем утерять вкус крови. Слов Пиф не понимал, но смысл их в целом ему был понятен.

Клетки, в которых держали пленных были устроены из стальных решеток, приваренных ко вкопанным в землю столбам. Низ решеток находился под землей. Но знали бы вы, как Пиф умел копать.