Рауль Ортега Монтенегро - Теория снега

Видеть, как снег идёт, — это видеть, как время идёт.
Как белые нити ветра плетут и плетут понемногу
редкий мех горностая, устилающий склоны холмов.

Снежинка-звёздочка у меня на ладони
умрёт без неба

Сколько галактик в снежинке, едва
коснувшейся моего рукава?

Зима до костей проморозила дерево,
остекленила.
Снег спешит очертить его контуры,
обернуть слёзной тканью из фальшивой шерсти небес.

Снег рисует
Ветер стирает.
Мой след рассыпается в прах,
чтобы меня тут как бы и не было никогда.

Снег идёт и вдруг прекращается разом,
как по команде какого-то белого сердца.
Будто оно решает, будто торопит,
будто следит, чтобы время не отставало.

Прежде чем убить,
снег рыбьим голосом
шепчет на ухо мягкие сказки.

Кровь показалась,
значит покинула тело и умирает.
Если кровь прольётся на снег,
то, свернувшись,
смерть замрёт
и застынет сургучной печатью.

Жажда живёт в соли
и мечтает угаснуть в снеге.

Снегу снится, как он утоляет жажду
соляных пустынь.

Между снегом и солью
расстояние равное жажде.

И вот что важно:
снег — это соль минус жажда.

Снег и соль
одноцветные
разновкусные.
Вот и говорите после этого
о вкусах
цветов.

Пуантилизм: снег забыл упасть
и плывёт, притворившись пыльцой.

Не сжимай живой снег: ему больно.
До хруста сжал —
снежный шёлк порвал.

Снег испарился
неведомо как
Солнце выпило тело,
а тайна — душу,
то есть его костяк

Весенний снег, ты ослаб, и солнце
тебя погубит,
когда с неистовым постоянством
тебя полюбит.

В каждом снежке дремлет алмаз, обречённый
в сердце своём пламенный угль беречь.
Пленный пожар, замерший в лапах холода,
ждущий, когда же наступит свобода жечь.

По лестнице гамм пианино
взбегает навстречу снегу,
который, танцуя, дрожит
шитым белыми нитками телом.
Стежок за стежком год за годом
нити, сплетённые ветром,
пронзают ночь, словно мысли,
тревожные мысли без цели.

За тень
до наступленья ночи
по снежной равнине проносится поезд
Скользит по рельсам,
застёгивая до утра
на молнию всю окрестность.

Под утро за дальним полем
тянутся к небу деревья дыма,
у каждого дерева в корневище
живая овца под снежной шапкой.
Тёплая белизна в поединке
с властью белизны ледяной.

Вещество белого цвета,
рождённое под открытым небом,
придающее горизонту волнообразность.
Концентрация росы вплоть до оформленья
её двусмысленной сути.
Световые холмы. Пенный мрамор.
В воздухе — ничто. Но на земле —
покрывало гор и целых стран.
Если порошит слегка, то это снег влюблённый,
с поцелуями вручающий посланья
от зимы, дорог и расстоянья.

Бездна терпенья у снега:
чертит и чертит диагонали.
Я устал от его бесконечной
быстроты за окном.
Белизна бледна и безвкусна,
вся в болезненных пятнах сумерек.
Свет сдаёт окоп за окопом,
на месте сбежавших предметов
остаётся один голый звук.
У меня уже голоса нет, только эхо.
Я уже не веду разговоров с другими,
только с собой.
Захочу снова жить — придётся
вспоминать, какой была жизнь.
Так и слепнут?

Сельская ночь, гулкая тишина.
Снег пошёл.
Глядь —
перед нами зимняя сказка.
Пропали прямые.
Торжествуют круги и шары.
Нас обступает окружность.
Зачарована ритмом, навязанным белизной,
уползает, струясь, мистерия ночи.
Снег и луна поглядели в глаза друг другу —
ночь бледнеет и чахнет.