Юрий Визбор - т.1 Стихотворения и песни

Но кто-то плечо шинели
Вдруг деранул с плеча —
Долго ли, в самом деле,
Будем мы здесь торчать?

И, сокрушив законы,
Вечных устоев курсив,
Вдруг поднялись миллионы
Нечеловеческих сил.

Стали огромными плечи,
Лес лег травой к ногам…
Ясно, что крыть было нечем
Этим густым снегам.

Долго еще под ветром
Нам трястись и курить.
ЗИЛ глотал километры,
Мы — свои сухари.

Мимо неслись селения,
Мотор вперед уносил
Обычнейшее явление —
Пять человеческих сил.

Вот я снова готов идти
По ревущему, как прибой,
По немереному пути
До тебя и до встреч с тобой.

Вон уходит в море звезда,
Переделанная в строку,
Вот дымятся сзади года,
Переплавленные в тоску.

Солнце, вскинув рассветный луч,
Землю вновь идет открывать,
Обещая в морях разлук
Возвращений и встреч острова.

Но уж видно, как ни верти,
Что за этим рассветом алым
Есть конец одного пути
И другого пути начало.

Так ликуй на острой воде
Ночи близкое пораженье!
Здравствуй, день, синеглазый день!
Мой поклон твоему рожденью.

Я смутно помню огни вокзала,
В ночном тумане гудки дрожат.
Ты улыбнулась и мне сказала:
— Не надо слишком грустить, сержант.

А поезд дальше на север мчится,
Толкуют люди: забудь о ней.
А мне улыбка твоя приснится
И две полоски твоих бровей.

Наверно, скоро устанет осень —
Давно в Хибинах снега лежат.
И там, наверно, никто не спросит:
О чем ночами грустишь, сержант?

Закури, дорогой, закури.
Может, завтра с восходом зари
Ты на линию выйдешь опять
Повреждение где-то искать.

Или в сумерках в наш батальон
Зазвонит полевой телефон,
И прикажет зеленая нить:
Связи нет, отправляйтесь чинить.

Ты на лыжах укатишь туда,
Где оборванные провода.
Может, ветер порвал, может, снег
Или, скажем, чужой человек.

И на склоне с покатой горы
Ты найдешь тот проклятый обрыв,
Про который дежурный сказал,
Про который узнал генерал.

На столбе, превратившемся в лед,
Ветер пальцы твои обожжет,
Будет губы твои леденить —
Не придется тебе закурить.

Но оттуда доложишь ты нам:
Неисправность устранена!
Ты вернешься к восходу зари.
Закури, дорогой, закури.

Сделана в дымных больших городах
И охраняется в темных складах
Пуля, которая в первом бою
С треском шинель продырявит мою.

Мало. Сработан рабочим седым
Взрыв, заключенный в осколки и дым,
Взрыв, что, ударив по пыльной листве,
Бросит меня на рассвете в кювет.

С юга и севера плещет вода.
Спущены в воду стальные суда,
Ждущие часа и ждущие дня
Кинуть ревущий десант на меня.

И наконец, сотни тысяч людей
Трудятся порознь, неведомо где
Лишь для того, чтобы ночью иль днем
Был я низвергнут небесным огнем,
Чтобы я был размозжен и разбит,
Полностью выжжен и насмерть убит.

…Лапник сырой. Вся палатка в дыму.
Что я им сделал? Никак не пойму.

Не знаю, сможет ли ель расти —
Уж больно она стара,
Наверно, ей хочется погрустить
В осенние вечера.

Она стоит на серой скале
И вечно смотрит туда,
Откуда приходят в желтый лес
Белые холода.

Но ей иногда не по себе,
И она опускает взгляд:
В нее влюблен голубой хребет
Северных горных гряд.

Не осуди, товарищ строгий,
Мое молчание, когда
По колеям крутой дороги
Бежит весенняя вода.

Бежит, сама того не зная,
Что нет движенья без следа.
Озера синью набухают,
И синевой сияет даль.

Сияет даль… Не оттого ли
Нам нашу песню не разжечь,
Что из-под снега в этом поле
Выходят спины блиндажей?

Выходят черные бойницы
И обгорелые столбы,
Как обгоревшие страницы
Далекой бешеной борьбы.

Так не спеши вперед, дорога, —
Мы тоже путники твои,
Как те, которым так немного
Прожить отмерили бои,