Здесь мы поближе к юности стали,
Здесь мы на лыжах вместе катались,
В синие дали вместе глядели
И увидали то, что хотели.
Горы не там, где кручи и камни,
Горы — в местах, где ходим мы с вами.
Ходим гурьбою, бьемся в заторах,
Носим с собою синие горы.
Ущелий берега
Заманчивы и странны —
И солнце, и снега,
И скалы, и туманы.
Март — апрель 1972
На самый край белой земли, на краешек
Мы добрались, долгой тоской намаявшись.
Сердцем пойми эти снега, пожалуйста,
Вот тебе мир, делай его, не жалуйся.
Тлеет костер, варится суп с консервами,
Скажут про нас: были ребята первыми!
Вспомнит про нас кто-нибудь понимающий:
Дескать, прошли трудным путем товарищи.
В белых снегах ели стоят точеные,
По берегам скалы толпятся черные.
Тихо кругом, мой путь летит с каюрами,
Будто альбом листаю я с гравюрами.
Где мы пройдем — след наш крутой останется,
Где запоем — Север с тоской расстанется.
Здесь навсегда лягут дороги синие,
И города будут стоять красивые!
Ну а пока темень приходит быстрая…
Ты пожелай в этих снегах нам выстоять.
В путь нам пора — плаванье не кончается,
И трактора, как корабли, качаются.
Март — апрель 1972 Москва
Можно сказать совершенно точно:
Много веков существует почта,
Добрая почта, которая
И твоя, и моя.
Можно письмо получить от друга
С дальнего севера или юга.
Трудно бы было нам весьма
Без верного друга — письма.
Раньше ужасное было дело —
Если на риф каравелла села,
То за исчезнувшей кормой
Шла бутылка-письмо.
И, по теченьям верша круженье,
Плыл этот знак кораблекрушенья.
Трудно было бы нам весьма
Без верного друга — письма.
И в заключенье отметить нужно:
Не обойтись нам без этой службы,
Что адресата найдет везде —
На земле, на воде
И в городах, на зимовках дальних,
Даже на станциях орбитальных,
Трудно было бы нам весьма
Без верного друга — письма.
Давайте, ребята,
Чьи судьбы крылаты,
Чья почта богата, —
Давайте о почте споем.
Март — апрель 1972
Дом не просто сложить
С крышей и крыльцом,
Будет солнце в нем жить
Радостным жильцом.
Полетит по снегам
Средь голубизны
Золотая пурга
Струганой сосны.
Будет жить в доме том
Путнику привет,
Будет кот под окном
И вечерний свет.
Пусть бушует зима,
Но в морозной мгле
Всё шагают дома
За палаткой вслед.
Дом! А в окнах отражение —
Мечтаний продолжение.
Будут наши поселения
Светить через тайгу.
Март — апрель 1972
Когда на море качка
И темень впереди,
Поди тоску запрячь-ка,
Поди не пропади.
Но средь валов кипящих
В ночную темноту
Глядит впередсмотрящий,
Стоящий на посту.
Глубины человека
Невидимы на взгляд,
Но в людях, словно в реках,
Течения бурлят.
В одних они похожи
На звонкую строку —
Грохочут в пенном ложе
И камни волокут.
В других лежит порою,
Недвижная всегда,
Заросшая травою
Стоячая вода.
И, пенясь на просторе,
Гранит круша и лед,
Шумит людское море,
Покой не признает.
Гляди на компас чаще,
Сверяй по сердцу путь,
Не спи, впередсмотрящий,
Не вздумай отдохнуть!
В томах морских инструкций
И в сотнях карт морских —
Нигде в них не найдутся
Глубины вод людских.
И путник, вдаль спешащий,
Проходит рубежи.
Ему, впередсмотрящий,
Дорогу укажи.
1972
Из разлук, из дорог, из краев отдаленных
Каждый день вижу я странный дом у реки,
Занавеску в окне между веток зеленых —
Там мои дорогие живут старики.
И в дождях и в пурге я шагаю упрямо,
По другим адресам писем слать не хочу,
А на солнце с крыльца смотрит старая мама —
Кто идет там тропинкой? Не я ли иду?
Я приду, я приду, все дела я заброшу
И увижу тогда то, что видел во сне:
Кто-то молча стоит у калитки заросшей,
Кто-то там приоткрыл занавеску в окне.
Мы ушли далеко, слышен гул перекличек —
Мы сквозь космос летим голубою звездой.
Но у русских людей есть старинный обычай
Возвращаться из странствий в родное гнездо.
Читать дальше