Эдуард Лимонов: СССР – наш Древний Рим

Во мраке тюрем погребальных,
Средь лиц печальных и нахальных
Я процветал, и цепенел,
Судьбу переносить умел…

Мои глаза сияли остро,
Я был отдельный, спорный остров,
Как будто я ходил в чалме —
Так я сидел средь них в тюрьме!

Простые брючки на персоне.
Весёлый, оттопырен зад.
Не Вас ли, сучка, на иконе
Я видел много лет назад?

О как же Вы преобразились!
Развилась грудь и строен стан!
Еврейка юная, влюбились
В героя зарубежных стран…

Какие Вы прошли бордели,
И кто Вас сзади обожал?
На чьих коленях Вы сидели?
Не знаю, и никто не знал…

Простые брючки с каблуками
И цокот каблучков-копыт,
Бесовка, я связался с Вами,
А всё мой волчий аппетит…

«Вдовы Клико» Ваш темперамент,
Подобен льду шампанских пен,
И загорится мой пергамент
От наших непристойных сцен…

Простые брючки… это ж надо!..
Однако не встречал ещё
Круглей и аппетитней зад,
И внутренностей – суп-харчо…

Энциклопедии прошедших моряков,
Проплавывавших над морской трясиной
Вы удивляете детальностью крысиной,
При свете ламп, вас чтущих чудаков…

Вблизи, достопочтенный Бенарес,
Оказывается страшным Варанаси,
И обитающийся в Ганге бес
Плывёт, сквозь океаны, восвояси…

А вот в Антверпен Рубенса, нагой
Из Индии чужой спешит Даная
С тяжёлой нидерландскою спиной,
В Антверпене Анверс предполагая…

Там высоко подпрыгивают звери,
Парит дракон над лесополосой,
Вот там, у Лукоморья суеверий,
Стояла смерть с чешуйчатой косой…

Русалка рыбная с стеклянными глазами,
Она силком скакнёт к тебе на грудь,
Чтобы селёдочными телесами
Тебя осилить, милый, как-нибудь…

Её икра тебя в себя заглотит,
Ты станешь жалок, мягок, форм лишён,
Она тебя укусит, изкомпотит,
Селёдка-смерть в один деми-сезон…

Летняя жара.
Мух жужжит с утра,
И радиола играет уже,
На первом этаже…

Это – СССР,
– Это окра-ина,
Салтовка, например,
Неба голубизна…

Яблони и бузина,
Детских, прозрачных лет…
Вот тебе, вот тебе, на!
Видишь её ты, дед?

Я классический поэт,
Просыпаюсь я ночами,
И горячими руками
Свой записываю бред.

Где террасы Вавилона,
Зиггураты, злые львы,
Слуги вносят фараона,
Бог, как чучело Совы.

И, классическим поэтом,
Подорвавшимся в ночи,
Став мистическим предметом,
Я колеблюсь у свечи

Электрического тела.
Что же, лампочка-свеча?
Ты когда-нибудь глядела
В злые очи палача?

Ну а я видал их сотни
Копошащихся червями
Этих призраков Капотни,
Измельчённых под дождями…

Ясноглазые шлюхи,
С большими глазами-озёрами,
На верёвочках ухи,
Лежат, воспалясь, под старпёрами.

Им ты шепчешь на ушко:
Сейчас твою плоть продырявлю!
Своей мощною пушкой
Сломаю там всё, не поправлю!

Да-да-да, ты меня, чужестранец,
насилуешь.
Ты меня истязаешь, меня заставляешь,
не милуешь,
Я тебе подчиняюсь испуганно,
я покорная,
Словно волку попавшая
в зубы я козочка горная…

Девки вынули тонки ноги из тесных
брюк,
Попы в юбках напоминают?
От груш до брюкв…

Раздражают одним появлением
скользких сись,
Бабье лето пришло, эй, Адамы, держись!

Вот, схватившись за поручень,
боком входит она,
Обнажая чулок до конца откровенного
дна.

Все античные боги, о как они были правы!
Нимфы бродят по улицам бледной
Москвы.

Маргарином бы солнце, но только
оливковым маслом!
Я бы всех их забрал, наслаждаясь
отменных их мясом,

Я бы бил их, топтал, доказал что я есть
в самом деле…
А они бы визжали, они бы пыхтели…

Я любую из вас подыму
до шкалы Магдалины,
Пусть несёте вы сумки, пакеты
и даже корзины.

Я похабный старик?
Нет, похожий на юного фавна,
Разорву вас, вакханки,
я с вепрем мистическим равно.