В 1929 году Городецкий выпустил новую книгу, знаменательно озаглавленную — «Грань». Этот сборник явился подлинной гранью в поэтической биографии Городецкого. Одна из центральных тем книги — освобождение человека от власти традиций и привычек, усвоенных им в прошлом. Это была тема духовного перевооружения человека, пришедшего к революции и ставшего строителем нового общества, человека, окончательно созревшего для решения:
Всю кровь, все сердце, все дыханье
Влить в мировое полыханье.
(«Немота»)
Важнейшая особенность этой книги в том, что поэтическое восприятие советской действительности почти уже утратило былые черты отвлеченной патетики и начинало приобретать здесь реалистический характер.
И песней, новой и просторной,
В стихах провеяла весна.
(«Александру Блоку»)
Пожалуй, наиболее наглядный итог этого процесса можно было бы проследить на стихотворении «Дмитрию Фурманову» — одном из самых зрелых произведений Городецкого.
«В какой-то щели Госиздата // средь вороха бумажных дел» автор однажды встретился с Фурмановым. Завязалась интересная продолжительная беседа. И эта встреча писателей двух поколений, различных жизненных путей получает вдруг значение яркого и выразительного символа, знаменующего исторические судьбы старой русской интеллигенции, ее пути к революции.
И сплелся я лучом незримым
С улыбкою его зари.
(«Дмитрию Фурманову»)
Творчество поэта обретает все более широкую перспективу и общественную целенаправленность. И уже в 1927 году он имел нравственное право на такие строки:
И мысль, исхлестанная болью
Гражданских бедствий и войны,
Рвалась со всей людскою голью
На ленинские крутизны.
(«Над комплектом газеты»)
Мучительная переоценка прошлых ценностей и осознание себя одним из созидателей новой жизни — вот лейтмотив, который проходит через всю книгу. Под таким углом зрения поэт осмысливает жизнь и творчество многих из тех литераторов, с которыми его судьба еще не так давно связывала. «Стихи ушедшим» — так назван весь цикл. Кроме Блока и Фурманова, мы встречаем в этом цикле Брюсова и Есенина, Андрея Соболя и Ширяевца, Хлебникова и Гумилева.
Революция разметала в разные стороны Городецкого и Гумилева.
И ничего под гневным заревом
Не уловил, не уследил.
Лишь о возмездье поговаривал
Да перевод переводил.
Горький реквием завершает это нелегко давшееся Городецкому стихотворение:
О, как же мог твой чистый пламенник
В песках погаснуть золотых?
Ты не узнал живого знамени
С парнасской мертвой высоты.
В совершенно ином, можно сказать противоположном, эмоциональном ключе написаны стихи о Блоке. Великим другом и наставником, проницательнейшим человеком, наделенным удивительным эстетическим и историческим чутьем, художником необычайной силы и нравственной красоты — таким Городецкий всегда ощущал Блока. Таким он его изобразил в своих стихах. И что особенно существенно отметить, образ великого поэта предстает здесь не только как исключительная личность, он в восприятии Городецкого — норма и образец человека и художника вообще.
Интересно еще стихотворение о Велимире Хлебникове, написанное очень эмоционально и красочно.
За взлетом розовых фламинго,
За синью рисовых полей
Все дальше Персия манила
Руками старых миндалей…
Так ярко и многоцветно начинается стихотворение об этом удивительном, ни на кого не похожем человеке. Городецкий был одаренным художником-живописцем. Он нередко сам иллюстрировал свои книги. Его акварели и масло не раз экспонировались на выставках. Возможно, отсюда — пристрастие поэта Городецкого к ослепительно яркому пейзажу, к разноцветной метафоре или полыхающему красками эпитету.
Заря лимонно-рыжим шелком
Над бархатной вспахнулась тьмой…
так мог написать лишь живописец, органически чувствующий цветовую гамму. Многокрасочная атмосфера стихотворения помогает резче ощутить острую характерность образа Хлебникова.
Урус-дервиш, поэт-бродяга
По странам мысли и земли!
Как без тебя в поэтах наго!
Как нагло звук твой расплели!
Ты умер смертью всех бездомных,
Ты, предземшара, в шар свой взят…
И клочья дум твоих огромных,
Как листья, по свету летят…
(«Велимиру Хлебникову»)
Энергичный, упругий ритм строки прекрасно гармонирует здесь с интенсивной цветовой окраской всего стихотворения.
Читать дальше