Сергей Трищенко - Антилирика

Вырывать их с корнем
С криками «Эх, дёрнем!»–

Чтоб не выросла большая,
Ведь дышать она мешает.

Как регулярно пропалывать сердце,
Будет ей просто некуда деться.

Хорошо, если сердце – не камень.
Что с камнем – разбить кусками?

Но росток врастает в гранит,
А без сердца ты – инвалид.

Сердце должно быть рыхлым и мягким,
Словно земля огородной грядки,
Чтобы свободно ростки вырывались
И корешки даже не оставались.

Ранка чуть будет кровоточить,
Но не спешите её вы лечить:
Само заживёт – легко и без паники,
Если чуть-чуть добавить органики.

В качестве этакого удобрения
Я предлагаю свои стих творения.

Белая мышь на простыни –
Разве её найдешь?
Было бы, в общем, проще бы,
Если б то была вошь:

Руку подставил левую,
Миг – и она ползёт.
Мышь же сидит несмело и
Наволочку грызёт.

Где она тут скрывается?
Снег – отыщи в снегах.
Сколько же можно маяться?
Как победить свой страх?

Глупо стоять, как статуя –
Скоро ведь надоест.
Где же сидит хвостатая?
Вдруг что-нибудь отъест…

И не до светского вида тут –
Хочется спать сейчас.
Разве, быть может, выдадут
Красные точки глаз?

Многое сразу вспомнится
И проживётся вновь.
Стоило ль беспокоиться?
Может быть, это кровь?..

Где ж притаилась, гадина!
Да до каких же пор!..
Сыра ей бросить надобно –
«Чеддер» или «рокфор».

Кофе подать ей в чашечке,
Всыпать кило конфет…
Трудно же ей, бедняжечке:
Хочется есть, а – нет.

Кошка бы враз учуяла,
Где эта мышь сидит,
Только вот не хочу ей я
Портить кроватный вид.

Здесь ни к чему иронии:
Кошку – какую брать?
Чёрную – нет гармонии,
Белую – вновь искать.

Белого пса разыскивать
Так же придется мне…
Тихо, вот что-то пискнуло!
Чудится, что ль, во сне?

Спать до того уж хочется –
Хоть мышеловку ставь,
Может, поможет творчество? –
Чистого нет листа.

Если ж писать на простыни –
Тут же вот, где сидишь,
То невозможно просто мне
Не натолкнуться на мышь.

Вы говорите «не погиб»?
Вы говорите «просто умер»?
Не съела стая хищных рыб –
Нашел он ядовитый гриб
И смолк, как телефонный зуммер?

Увы, не падал на ледник,
Не расплескался алой пеной:
Червяк заполз за воротник
И он скукожился и сник,
Стал паутиною пристенной.

Да, грудью не ловил свинец,
Не заслонял друзей бегущих.
Бесславно встретил свой конец
«Полугерой – полуподлец»,
Каких немало средь живущих.

Не грусть точила, не тоска,
И даже не изгрызла совесть. –
На всё взирая свысока,
Не думая почти пока
И ни о чём не беспокоясь

Не замечал бегущих дней,
Ни расстоянья до любимой,
В полумечте и полусне,
Хотя был рядом, все же не
С ней говорил, шагая мимо.

И от людей давно далёк,
И от себя так удалился:
Мечту впуская на порог,
Ей назначая новый срок,
На всё на свете молча злился.

Так уходил всё дальше в даль,
Не замечая тех, кто рядом,
Даря не радость, а печаль,
Неся неясную мораль
Артиллерийского снаряда.

Пора причину пояснить?
Но, прилетая мимо цели,
Не может жизни он ценить:
Когда со светом рвется нить,
То все причины не при деле.

Гадайте, пошлости гоня:
Что, съел голодный аллигатор?
Упал с горячего коня?
Нет, глубоко внутри меня
Сработал самоликвидатор.

Всё умерло: вера, любовь,
Осталась в живых лишь надежда.
Волнует по-прежнему кровь
И взгляд просветляет, как прежде.

И жить заставляет опять,
Вставать из постели поутру,
Конечности передвигать,
И что-то советует мудро.

Но уши закрыты словам –
Желанье угасло с мечтой.
Быть может, она и права,
Живая надежда. На что?

«Когда брожу по Подмосковью»
В тени огромного слона,
«Природа шепчет мне с любовью
Свои заветные слова»:

«Ветвятся хоботы и уши
И колосится ряд хвостов,
Простую истину послушай:
Россия – родина слонов!»

Они здесь вызреют на грядке
Соломой скрытые от глаз,
И сердце млеет сладко-сладко.
Когда услышит в сотый раз: