Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 1

Жемчуг, почерневший от болезни,
Брезжит грустным серым перламутром,
Изменив морской солёной бездне
Ради слов, отчаянных и мудрых.

Мелкий, как песок в пустыне лютой,
Скорбный, как безвестная могила.
В золото оправы как ни кутай —
Блещет безотрадно и уныло.

Не нижи на нитку злые чётки —
Сгустки недотрог-воспоминаний,
Брось, пока расплывчаты, нечётки,
В ящик для несбывшихся желаний.

Клубясь, слова шипят, свиваются кольцом,
Яд мудрости в себе таит любое слово.
Сумей заворожить, не поступясь лицом, —
Безумное моё искусство змеелова.

На флейте заиграв, рождаю чёткий ритм,
С размаху им слова, как сетью, накрываю.
Почти из ничего узоры форм творим,
Чтоб в них забился смысл, не выползая с краю.

Другой бы вырвал зуб – я сохраняю яд:
Лишь в нём одном живёт возможность исцеленья.
Но доза по плечу не каждому подряд,
Когда придёт черёд остановить мгновенье.

На вкус попробуй смерть.
В ней – жизнь. А мой удел —
Зажать зубами хвост, подобьем ороборо.
Но в чёрных небесах начертит чей-то мел
Пунктиром звёздных жал моё созвездье скоро.

Из мелких случайных минут,
Из жестов, нечаянных вовсе,
Сшиваю надежду одну,
Похожую цветом на осень.

Из пёстрой тщеты лоскутков,
Из мелко нарезанных ситцев,
Как будто из прожитых снов,
Ковёр мой сумеет сложиться.

Пусть пальцы и чувства давно
Исколоты тонкой иголкой,
Но взгляды пленяет панно
И лечит сердца втихомолку.

Георгий на белом коне —
Обещанный принц долгожданный —
Во сне представляется мне,
Но дальше всё смутно и странно.

Играется кольцами змей,
Почти уже мной приручённый,
Ведь слово всех копий острей,
А змей мой – мудрец и учёный.

Мне нравится в тихом плену:
Над книгой, где тайные знаки,
Взыскующей мыслью прильну
К тому, что чуть брезжит во мраке.

Но голос. Но топот копыт.
Но вызов на бой громогласный.
А сон мой ещё не забыт,
Такой очевидный и властный.

В нём слово со словом другим
Сплетаются в общую песню —
Врагов примирившихся гимн.
Лишь с ним я для жизни воскресну.

Проходит наивность и свежесть,
И мудрость, и властная страсть.
Когда-нибудь, знаю, обрежет
Мне нитку уставшая прясть.

И в этом полёте последнем
Успею, быть может, понять Смысл тёмных,
запутанных бредней,
Во сне приходящих опять.

Мне кажется, в бездне глубокой,
Где чёрен спрессованный лёд,
Старик молодой, ясноокий
Подхватит меня и спасёт.

Стихов ритмичное биенье
И тайны древних городов
Несут не умиротворенье,
А Бытия бессмертный зов.

Легко ли в новые миры вам
Открыть для ищущих портал?
Внимаем мы стихий порывам —
И вот уже грохочет шквал,

И кажется, в смятенье снова
Древнейший Хаос восстаёт.
Но брезжит твёрдая основа
Тому, кто знает наперёд:

Сквозь дым грехов,
сумятиц, козней
Дух пламенный проложит путь.
И человеком стать не поздно,
Когда поймёшь, что в этом суть.

Сны набегают неспешным прибоем,
уносят с собою
Вдаль от наскучивших стен
моей старой обжитой квартиры.
Стоит ли мне возвращаться домой
на рассвете бездушном,
Если я даже, допустим, услышу будильника вопли?
Нет, это чайки, взмывая,
кричат над волною свободной,
И, просыпаясь,
я качку почую спиною усталой:
Долго стоять довелось
на вечерней мне вахте. Штормило.
Вот и приснилась постель
на шестом этаже, и, настойчив,
Бьётся сквозь стену прозрачную сна
в задремавшем сознанье,
Словно бы чайка в стекло смотровое,
будильника голос.

В такт музыке бьёт с перебоем
И хаос приветствует сердце.
Давно распрощались с покоем,
И не на что нам опереться.
В смертельном безудержном танце
Безумствует яд упоенья,
Впивая озноб диссонанса,
Летят, умирая, мгновенья —
Одно за другим, обрываясь,
Теряя последние вздохи…
В отдельности каждое – малость,
Но так погибают эпохи.