Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий

Зря не давим «Израи́ль»:

Всей своей враждебной сутью

Подрывают и вредят —

Кормят, поят нас бермутью

Про таинственный квадрат!

Лектора́ из передачи!

Те, кто так или иначе

Говорят про неудачи

И нервируют народ!

Нас берите, обреченных, —

Треугольник вас, ученых,

Превратит в умалишенных,

Ну а нас – наоборот.

Пусть – безумная идея, —

Не решайте сгоряча.

Отвечайте нам скорее

Через доку главврача!

С уваженьем… Дата. Подпись,

Отвечайте нам – а то,

Если вы не отзоветесь,

Мы напишем… в «Спортлото»!

1977

Мне судьба – до последней черты, до креста

Спорить до хрипоты (а за ней – немота),

Убеждать и доказывать с пеной у рта,

Что – не то это вовсе, не тот и не та!

Что – лабазники врут про ошибки Христа,

Что – пока еще в грунт не влежалась плита, —

Триста лет под татарами – жизнь еще та:

Маета трехсотлетняя и нищета.

Но под властью татар жил Иван Калита,

И уж был не один, кто один против ста.

<���Пот> намерений добрых и бунтов тщета,

Пугачевщина, кровь и опять – нищета…

Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, —

Повторю даже в образе злого шута, —

Но не стоит предмет, да и тема не та, —

Суета всех сует – все равно суета.

Только чашу испить – не успеть на бегу,

Даже если разлить – все равно не смогу;

Или выплеснуть в наглую рожу врагу —

Не ломаюсь, не лгу – все равно не могу!

На вертящемся гладком и скользком кругу

Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!

Что же с чашею делать?! Разбить – не могу!

Потерплю – и достойного подстерегу:

Передам – и не надо держаться в кругу

И в кромешную тьму, и в неясную згу, —

Другу передоверивши чашу, сбегу!

Смог ли он ее выпить – узнать не смогу.

Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,

Я о чаше невыпитой здесь ни гугу —

Никому не скажу, при себе сберегу, —

А сказать – и затопчут меня на лугу.

Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!

Может, кто-то когда-то поставит свечу

Мне за голый мой нерв, на котором кричу,

И веселый манер, на котором шучу…

Даже если сулят золотую парчу

Или порчу грозят напустить – не хочу, —

На ослабленном нерве я не зазвучу —

Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!

Лучше я загуляю, запью, заторчу,

Все, что ночью кропаю, – в чаду растопчу,

Лучше голову песне своей откручу, —

Но не буду скользить, словно пыль, по лучу!

…Если все-таки чашу испить мне судьба,

Если музыка с песней не слишком груба,

Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, —

Я умру и скажу, что не все суета!

1978

Реальней сновидения и бреда,

Чуднее старой сказки для детей —

Красивая восточная легенда

Про озеро на сопке и про омут в сто локтей.

И кто нырнет в холодный этот омут,

Насобирает ра́кушек, приклеенных ко дну, —

Ни заговор, ни смерть его не тронут;

А кто потонет – обретет покой и тишину.

Эх, сапоги-то стоптаны – походкой косолапою

Протопаю по тропочке до каменных гольцов,

Со дна кружки блестящие я соскоблю, сцарапаю —

Тебе на серьги, милая, а хошь – и на кольцо!

Я от земного низкого поклона

Не откажусь, хотя спины не гнул.

Родился я в рубашке – из нейлона, —

На шелковую, тоненькую я не потянул.

Спасибо и за ту на добром слове:

Ношу – не берегу ее, не прячу в тайниках, —

Ее легко отстирывать от крови,

Не рвется – хоть от ворота рвани ее – никак!

Я на гольцы вскарабкаюсь, на сопку тихой сапою,

Всмотрюсь во дно озерное при отблеске зарниц:

Мерцающие ра́кушки я подкрадусь и сцапаю —

Тебе на ожерелие, какое у цариц!

Пылю посу́ху, топаю по жиже, —

Я иногда спускаюсь по ножу…

Мне говорят, что я качусь все ниже,

А я – хоть и внизу, а все же уровень держу!

Жизнь впереди – один отрезок прожит,

Я вхож куда угодно – в терема и в закрома:

Рожден в рубашке – Бог тебе поможет, —

Хоть наш, хоть удэгейский – старый Сангия-мама́!