Виктор Поляков - Стихотворения

Ты вскоре свой родной увидишь Тартар:
Спеши напиться кровью…

О Рим, ликуй, владыка твой — законник:
Он стыд прикрыл таблицею законов.

Строители великие исчезли,
Строение осталось: вот колонны,
Вот свод полуразрушенный; остался
И свод небес, раскинутый не ими;
И море светлое, носившее когда-то
Их корабли, осталось светлым морем;
По прежнему бела морская пена;
Как древле, маслины цветут роскошно;
И куцый грек, бродящий средь развалин, —
Он дышит, как дышал когда-то Эллин.

Когда впервые нищим и бездомным,
Как некий глас и ласковый, и властный,
Благая весть о Царстве прозвучала, —
Как изумился мир! Какой надеждой
Дух запылал страдальцев неизвестных!
О, как они стремились в это Царство,
Как радостно, победно умирали!
И мир им поклонился; лишь патриций
Не изменил богам живого мира:
Он в Риме жил и умер в древнем Риме.

Миряне,
Те молятся, чтоб жить; а эти —
Живут мольбой. Высокая ограда
Их отрешила от людей тяжелых,
От суеты мирской. П0ред Вечной Силой
Они горят в безветрии. Их встречи
Легки, как сон. Они блаженно дышат,
Упоены торжественным глаголом,
Ослеплены сиянием престолов.

Как тяжело трудиться, преклоняться,
И знать, что труд — великая бесцельность!
Не в наказанье ль нас к труду приговорили?
И вот, как раб, согнувшись над сохою,
Урок, мне заданный, свершаю. Светлый
Настанет день и радостно раздастся
Освободителя призывный глас; но если
Я не успел вспахать родное поле,
Я не уйду, сохи своей не брошу,
Я откажусь от вечного блаженства,
В законченность бесцельности влюбленный,
Ценитель творчества земного.

На выступе скалы, над морем синим,
Лежу я беззаботно
На жестком ложе
Сухих цветов и трав, спаленных солнцем.
Люблю их пряный запах:
В нем жизни суть, благоуханье зноя.
Порой внизу, далеко,
Плеснет волна о берег полусонно,
Порой проснется ветер,
Обдаст меня соленою прохладой,
И стихнет вновь, — и крепче
Ласкает зной испытанное тело.

С прибрежных скал глядели мы упорно
В клокочущую бездну:
Из глубины вставали исполины
И злобно умирали,
Разбивши грудь об острые утесы;
Дрожали мы как дети,
А в вышине, презрительно откинув
Покров свой лицемерный,
Немая твердь, зловещая, сияла.

Седой Хаос, кончаясь,
Им завещал бессмысленную силу
И родником бессмертья
Их стала плоть. Об этой древней тайне
Мать не расскажет детям:
Сын не поймет, а дочь сама узнает
От птицы перелетной,
От родников священной, темной рощи
И от всего, что дышит.

Голодный сумрак ночи
Дрожал в долине,
Легко проснулось утро
И промелькнуло,
И древний, тяжкий полдень
Царить в долине.
Смотри: застыли листья
Олив зеленых
И пьют тягучий, сладкий,
Свет золотистый.
Не медом ли янтарным
Полна долина?

О, что за суета в великих недрах
Природы полнокровной!
Мир полнится и, что срослось корнями
В глубокой мгле безвестной,
Сплетается цветущими ветвями
В сияньи дня земного.

Спи спокойно, Генрих милый:
Знают тайну жизни трупы.
Если встанешь из могилы,
Помни, Генрих: немцы глупы.

Перед солнцем благородным,
И прекрасен, и печален,
Спит в сиянии бесплодном
Мир языческих развалин.

Март в аллеях Валламброзы
И алеет, и белеет,
И лениво лета грезы
Bella, Napoli лелеет.

Вот открылись недра чудных
Древних гор Шехеразады,
А из них червец и яхонт,
Изумруды и алмазы
Ослепительным потоком
С громом хлынули, как дивный,
Преогромный водопад.

И Дон Педро бросил перстни
В волны яркие потока:
Не нужны мне эти брызги,
Эти брызги водопада.