Виктор Поляков - Стихотворения

Немая ночь. В оцепененьи
Молчит унылый ряд домов
И замирает в отдаленьи
Звук незнакомых мне шагов…

И странно: сердце грустно бьется,
Те звуки жадно я ловлю,
Как будто кто-то не вернется,
Кого я знаю и люблю.

Рассеялся туман. Светало.
На маяке бледнел сигнал.
Холодный ветер тучи гнал
И море гневно рокотало.

И подымаясь, там, вдали,
Сознаньем грозной мощи полны,
Седые, медленный волны
На землю трепетную шли.

Далек рассвет. Как ночь угрюма!
Ей нет предела, нет конца…
О ночь, ты горестная дума,
Но не земного мудреца!

Быть может, слыша крик страданья,
Горюет одинокий Бог
Над суетою мирозданья,
Над бездной жизненных тревог…

Исполнен мертвенной печали,
Застыл свинцовый океан.
Тоска осенней, тихой дали.
Холмы унылые. Туман.

Беззвучно на песок холодный
Ложится низкая волна.
Раздался чайки плач голодный.
Замолк. Туман и тишина.

Ты людям чужд, поэт недужный,
Поэт раздумья и безделья!
В ненастья день ты гость ненужный,
Ты гость незваный в день веселья.

Нет, ты не Байрон, не избранник,
Толпой мятежною гонимый:
Ты неизвестный миру странник,
Забвенной тайны сын любимый.

Поэт немой, певец туманный!
Судьба цветы добра и зла
В один венок, смешной и странный
Рукой небрежною сплела.

Душой — дитя, умом — старик,
Поэт, понятен ты немногим:
Нечеловечески-убогим
И тем, кто в мудрости велик.

С любовью на него гляжу:
Он жизни царственный ценитель.
В его смиренную обитель
Я с тайным трепетом вхожу.

Ему я чужд. Иным я связан
Концом, иной судьбы певец,
Но я таинственно обязан
Тебе, о ласковый мудрец.

Неси на гроб его цветы:
Пребыл он в мудрости до гроба,
Была чужда людская злоба
Певцу надменной красоты;
Но тот мятежному народу
Сознаньем светлым не служил,
Кто жертвой малою купил
Души возвышенной свободу.
Он не герой…

Когда блеснет решающий призыв,
Ты бросишь ли резец, ваятель?
Пойдешь ли ты, гордыню позабыв,
Куда зовет тебя Создатель?

Пусть новый мир является чудес,
Но в мире смерти, в мире тленья,
Пред вечностью зияющих небес,
Не чудо ль всякое явленье?

Внимательным восторгом ты постиг
Все воплощенья вечной силы
И для тебя — освобожденья миг
Преддверье темное могилы!

Что слово? — прах; кто я? — творец.
Я буду верен вам, певец,
А вы, покорливые слуги,
Мои глубокие досуги
Пусть воплощенье в вас найдут!
О, будьте мне живым приветом!
Клянусь, глаголы не умрут,
Одушевленные поэтом.

Толпой рабов венчанный кровопийца,
Иных венков стяжать желая славу,
Усердно пел на играх олимпийских.
Дохнуть боясь, сидели греки;
Но на ступени верхней дряхлый старец,
И правнуков, и внуков переживший,
Так бормотал: О, как терзает люто
Он пальцами короткими кифару!
Ужель венок, святой венок Эллады
Ему несут испуганные Судьи?
Страна богов уж, видно, перестала
Быть родиной героев! Кесарь, Кесарь,
Не оскверняй венка! Сорвите, дети,
Сорвите вы с тупого лба владыки
Венок зеленый! Нет, не слышат: громко
И радостно приветствуют Нерона!
Ликуй, Нерон, божественный художник,
И старика привет прими ты сердцем!
Да, подлинно ты бог: ты миром правишь.
Что пред тобой Гомер? — Сновидец жалкий,
Владыка слов, — слова же непослушны,
Их покорить возможно лишь любовью
Бессмертных дум и грез глубокой властью, —
Тебе ж Нерон, как раб весь аир покорен,
Хоть побеждать ты мира и не думал,
Хоть победить не мог бы. О, бессильный,
О, гнусный, нищий деспот! Точно призрак
Живешь ты на земле — и сам трепещешь,
И сам спешишь напиться красной крови!..
Божественный, для нас ты шут — опасный;
Пред вечностью — ты только жалкий шут.