Ринат Валиуллин - Стихи для гурманов 2

Иногда женщина выпадает из рамок
твоего окна жизни,
ты даже не услышишь, как она шмякнется
и погибнет, это жестоко,
тем более, что звонит другая,
говорит: «Ты лучший,
скоро приеду».
Есть время спуститься и глянуть —
живая?
Любит, раз не убежала,
отряхнуть,
отшлёпать,
чтобы так низко не падала,
вернуть в чувства и в прошлое,
поднять,
поносить на руках,
чтобы понять,
какая тяжёлая штука —
женщина.

О чём скрипит паркет?
Неужели о том, как выжить среди идиотов?
Я прислушиваюсь
к ответу,
отношения между людьми – пустоты.

Мы пробираемся в глубину леса,
я веду тебя пронизанную, как канапе
стрелой амура,
чем дальше, тем интересней,
в чащу столов, стульев, темноты кафе.

Ты выбираешь крайний,
без скатерти, без вида на океан,
послушный,
он потерял все углы и грани
и даже вид из окна.

Нет окна, нет вида,
есть я, ты садишься напротив,
будешь смотреть на меня ревниво
этим летом, этой осенью.

Что ты всё время лежишь,
а я пытаюсь тебя поднять,
неужели ты не видишь,
что на улице солнце,
улыбается человечество,
тебе надо ему чем-то ответить,
давай, поднимайся,
какой мрачный вид,
и я вынужден тебя веселить,
«Ты всю жизнь
будешь заниматься только этим,
без меня ты зеро, ноль», —
ответило мне, переваливаясь на другой бок,
настроение.

Красный рот гнева —
как жерло вулкана –
оттуда выплёскивается лава
вонючих ругательств,
которые заслоняют небо,
дома исчадье ада,
хочется крикнуть:
– Заткни пасть!
Но в силу волшебного воспитания
я продолжаю играть роль – всё в порядке,
время от времени заглядывая в жерло,
как будто я стоматолог-психиатр в одном халате —
редкое сочетание,
диагностирую:
у тебя отличные зубы,
но душа не в порядке,
рот для того, чтобы целоваться,
если бы ты не кричала,
я бы так и сделал,
тупая,
чаще всего люди злятся
оттого, что другие добрые.

– Я вас люблю.
– И что мне с этим делать?
– Не знаю,
носите вместо белья.
– Я даже не могу представить,
какого это цвета.
– Оно бесцветное.
– Так и подумала:
такое же, как и признание.

Это продолжается изо дня в день,
из года в год,
поцелуи разводных мостов,
облаков поцелуи,
«Поцелуй» Климта,
руки снова берут лицо,
лицемерие,
ладонями и губами,
я заказываю пинту очередную,
больше некого,
буду целовать холодное стекло,
высасывая жёлтую жидкость —
пиво,
то что проходит сквозь меня, как река,
как бурный поток,
алкоголя минимум —
меньше, чем в поцелуе,
кто-то целует своё,
кто-то – любимую.

– Деньги?
Я о них почти не думаю,
они обо мне – постоянно,
я им должен
довольно много
и расплачиваюсь
личным временем и здоровьем,
чувствую, до смерти не рассчитаюсь,
творчество стоит копейки,
а я больше ничего не умею,
я не умею врать,
чтобы их стало больше,
некоторые считают
(они не перестают их считать),
что деньги – едва ли не главное,
возможно,
возможности ограничивает совесть,
а совесть, как сказал Оскар Уайльд,
не что иное, как трусость,
когда их нет,
нет ничего невозможного —
жить проще,
простая жизнь всегда склонна к безумию,
это когда мозг выворачивает карманы,
вытряхивая оттуда
ума палаты
и складывая деньги,
чтобы сделать из черепа прекрасную копилку,
чем больше их там,
тем меньше мыслей,
вот в вашем – столько отверстий,
а в моём пространства.

Гроза,
симфония туч,
чувствуя себя повелителем времени, климата,
он на балконе
в трусах
машет руками,
его не отдали вовремя в музыкальную школу родители,
в нём умер большой дирижёр,
как только сверкнула молния.

Друзья собрались за одним столом,
праздновали д.р.
как обычно: бурно,
через какое-то время потихоньку народ
начал расходиться,
первым ушёл день —
ему с утра надо было на работу,
потом молодость со здоровьем,
за них переживали родители,
покурить вышло время,
деньги, эти всегда уходят неожиданно,
испарилась по-английски любовь,
может, я её чем-то обидел,
да и чёрт с ней,
сколько ещё будет таких,
последней засобиралась жизнь –
Уже уходишь?
Постой, ты-то куда?
Чего так рано?