Коллектив авторов - Поляна №3 (9), август 2014

Стыд – пограничное состояние, чисто русское, «достоевское». Ясно, что настоящему человеку должно быть стыдно за все Зло на земле, равно как и за самый малейший собственный недостаток, недостойную мысль и т. д.

Стыд – это вечная память Добра о Зле, Жизни о Смерти. Не случайно однокоренное греческое слово – «Стикс», главная Адская Река.

В индоевропейских языках этот корень связан с идеей 1) холода (ср. русское «студеный», «стужа», «застудить» и т. п.), 2) сжимания, сужения (в греческом это – «стягивать», «сжимать», «лихорадка», в древнеиндийском – «капля», «клок»), 3) чего-то мерзкого, отвратительного (в греческом «стюгос» – чудовище) и 4) чего-то резкого, больного, агрессивного (в разных языках: «толкать», «бить», «жалить» и т. п.).

В сущности образ «стыда» – это т. н. хтонический, адский, смертельный образ. Это – остывающий (= умирающий) мир, сжимающаяся вселенная, царство агрессивных подземных чудовищ. Иначе говоря – Хаос (в отличие от Космоса и Гармонии «совести»).

Самый близкий аналог, почти синоним – корень «срам» («сором»), вбирающий в себя в разных языках идею позора, неприличия, страдания, горя.

Но этот корень семантически менее универсален (поэтому в идиоме «стыд и срам» он стоит на втором месте).

«Двумирность», «амбивалентность» стыда очень наглядно проявляется в, казалось бы, оксюмороне «сгорать со стыда». Чисто физиологическая реакция «сгорающего со стыда» человека (в состоянии стыда он краснеет, ему жарко, он потеет и т. д.) – это есть не что иное, как защита от адского холода, замерзания мира, «льда бездушия». Герои Достоевского, Толстого и многих других русских классиков постоянно «краснеют» от стыда. И при этом они – прекрасны (т. е. «красны»), особенно девушки у того же Тургенева или Бунина. Отрицательные герои русской классики не умеют краснеть.

Стыд есть Жизнь. Это глубоко «динамичное» явление, в отличие от «статики» Смерти. Отсюда – богатейшее словообразование с этим корнем, в том числе и, что особенно показательно, глагольное: «пристыдить», «застыдить», «устыдиться» и т. д.

Кроме того, будучи глубоко «личным» состоянием, «стыд» – нечто вселенское, космическое, универсальное. Лингвистам известно, что самые сокровенные мысли и чувства русский выражает в безличной форме, как бы апеллируя к Высшим Сферам: «мне хочется», «мне грустно» и т. д. Отсюда же – «мне совестно» и «мне стыдно».

Корень «стыд» продолжает быть глубоко, как бы сказал Андрей Платонов, «сокровенным» русским корнем, т. е. «скрытым», «потаенным». Судьба в значительной мере уберегла его от семантической девальвации: в СМИ, наиболее уязвимой для «сокровенных смыслов» сфере, это слово встречается лишь эпизодически, а в обиходно-бытовой речи оно продолжает сохранять роль каждодневного регулятора отношений между людьми. А люди – они всегда люди.

Любовь и Ненависть

Никто никогда не сможет однозначно ответить на вопрос, что такое «любовь» и «ненависть».

Это т. н. пансемантичные слова. Вроде слова «а» в русском языке. Его можно интонационно оформить более чем тысячей способов – и значение будет совершенно разным.

В индоевропейских языках общая «идея любви» могла соотноситься с тысячами совершенно разнородных понятий: пуп, гармония, небо, луна, опасность, ноль, пустота, грыжа, милый, бездна, музыка, серна, дерево, корова, туман, безумие, говорить, яма, затмение, ночь, овраг, прославление и т. д. и т. д.

Известно множество «классификаций» любви, богов и богинь любви и философских концепций любви.

Разноголосица полная. Можно сказать, какофония.

Но в этой кажущейся какофонии, тем не менее, есть своя доминанта.

Корень «люб» (в других языках – lub, lav, lob, louf, lib, lap и т. д.) несет в себе, при всем разнообразии смысловых оттенков, идею направленности изнутри «вовне», центробежного вектора, «открытости» к чему-либо, готовности к чему-либо, будь то желание, тяга, жажда, склонность, надежда, познание, восхваление, или вера (все эти значения очень частотны в разных языках).

«Любить» – значит быть открытым миру, «зрячим», быть готовым слиться с ним. Будь то женщина, философия, друг, родина или «три апельсина». Отсюда – «любопытство», «любомудрие», «любование», «любезность» и т. д.

Русское слово «ненависть», всегдашний антоним («двойник-антипод») «любви», – это отрицательная форма слова «навидеть», которое было утрачено уже в далекой древности. Но «навидеть» происходит от «видеть», которое, в свою очередь, – однокоренное с «ведать», т. е. знать.