Коллектив авторов - Поляна №3 (5), август 2013

Кругом стоял густой туман, как и должно быть после зюйд-веста.

Нодья, верная работница, дымилась. Сашка заковылял к костру, и тут оказалось, что все тело его разбито, как будто по нему катком проехали, но сильней всего болела голова. За ухом вспухла большая, горячая шишка. Очевидно, приклад карабина напоследок приложился.

Вспомнилось, как ударила в грудь и с такой силой завернула назад откатная волна, что он чуть «мостик» не сделал, аж в спине хрустнуло. Вот тут, наверное, и упустил винтовку. Значит, искать надо у самого берега. «Найдешь, как же! Там сейчас льда навалило, карабин в грязь вдавило…»

Без оружия в тундре всяко-разно маячит голодовка, об этом даже думать не хотелось. Охотник подновил костер-нодью и выпил из обгоревшего своего деревянного сосуда горячей воды. И сразу голод напал, такой голод – целого кабана съел бы! И очень стало ему себя, дурака такого, жалко. Зачем уехал на дальнее зимовье за двести с хвостиком километров от поселка, где до соседа, старого волка Полукарпыча, сорок километров зимой, а летом, вдоль берега, все шестьдесят? Зачем поперся на этот остров, если внутренний голос советовал подождать? И стыдно было, что упустил карабин. Оружие бросил. И совесть мучила, что Таймыра оставил. И кашель, мушки в глазах. Но – будем жить! Выпил еще воды и еще два костра разложил. Окружил себя огнем и дымом. Юго-западный ветер имеет привычку возрождаться на севере. А сиверко нагоняет большие паковые льдины и обломки айсбергов. На них бесплатно катаются те, которые в любой мороз босиком ходят.

Ранку Сашка вновь засыпал пеплом, отрезал полоску от низа рубашки, замотал ногу и вырезал себе сандалии из дощечек. Отрезал рукава от куртки, завязал их спереди – получились носки. Расплел найденную ранее веревочку на шнурки и укрепил сандалии на ногах шнурками. Походил туда-сюда – годится! Еще бы чего на зуб положить! Привязал нож к двухметровой палке и пошел вдоль берега свое новое хозяйство осматривать.

Примерно в трехстах метрах от костров бежал ручеек. Он вздулся и бурлил, как настоящая река, даже пена к берегам пристала. В устье ручейка был водоворот, там кружились, плавали, ныряли и гонялись друг за дружкой маленькие уточки-морянки, легкомысленные и жирные создания с большой вкусной печенью. Охотник подошел к уткам метров на десять, но они не улетели, лишь отплыли подальше.

При воспоминании о жареной утиной печенке у него слюнки потекли и голова закружилась. Круто развернулся и пошел вдоль пляжа искать крепкую палку. Лук и стрелы – что же раньше-то не сообразил? Как смастерить лук и стрелы, он знал с детства. Вскоре большой лук и три стрелы из длинных палочек были готовы. Но Сашка тут же убедился, что стрелять из такого лука можно, а попасть нельзя. И стрелы неровные, и навыка нет. Тогда он расколол доску и выстрогал штук пять относительно ровных стрел. Но даже с расстояния в семь-восемь метров не попал ни в одну уточку, только стайку распугал. Как-то сами собой слезы потекли. Голод, как зверь, терзал внутренности. И тогда Гарт в отчаянии закричал в небеса:

– Боже, где ты есть? Помоги! Научи, где найти еду, не дай ослабеть телом!

5. Бочка

В тундре, среди зеленого и красного мха, то и дело попадались толстенькие белые запятые. Это ягель, олений мох. Его можно есть, если выварить с добавкой золы, а так он горький, утверждали бывалые зимовщики.

«Ничего, стерплю», – решил Сашка, сорвал несколько барашков ягеля и стал жевать. И выплюнул. Горечь нестерпимая. Как же его олени едят? И не вываришь – кастрюлька на дне моря. Надо сделать кастрюлю, плохо без посуды.

И тут, как по заказу, попалась ему на глаза бочка. Она была закидана сверху всяким мелким древесным мусором, лишь торцевая часть чуть отсвечивала красным. Очистил от мусора, покачал – плещется. Неужели солярка? Камнем отбил-открутил пробку на днище и наклонил бочку. Грязная вода. Но не обиделся на Нептуна: слишком много удачи сразу – тоже нехорошо.

А бочка не просто удача – это счастье. Вырубить днище и сделать себе из этого куска жести кастрюлю, а в бочке можно от дождя спрятаться! Гарт откатил свое «счастье» к биваку, и пошел железяки искать, из каких можно бы зубило сделать, днище у бочки вырубить. И так воодушевился, что и кашлять стал меньше и головная боль поутихла. Теперь он искал не дрова, а железо, и нашел много. Почти в каждой старой дровеняке торчал гвоздь, а то и несколько. Нашел еще один большой поддон и один маленький. Большой был большими гвоздями сколочен, маленький – маленькими. На длинной песчаной косе к северу от бивака лежал почти целый переходной мостик из полубруса, скрепленный стальным тросом и скобами. Неподалеку – кусок щитовой стены здания с дверным проемом без двери, с кусками штукатурки на стенах, батареей отопления и электропроводкой. Очевидно, следы наводнения. А неподалеку от мостика лежала лодка. Лодка – лодочка из тонких бамбуковых палок. Лохмотья прорезиненной обшивки остались на бортах. Гарт сбил с этой игрушки глину и осмотрел. Киль ее из толстого, красиво загнутого, темного дерева смотрелся сказочной завитушкой. Несколько ребер было расщеплено, очевидно, уже здесь льдины приложились, но сам факт того, что бамбуковая лодочка из Китая, Бирмы, Индонезии, или где там их еще делают, добралась до островка в Арктике на 75-й параллели, крайне его удивил. Или ее с Юкатана Гольфстрим принес? Лодочка была длиной в четыре шага. Он отволок ее «домой» и уложил у костра. Решил: лодочку переверну, щели мохом заткну – вот тебе и крыша готовая! Из одного треснувшего бруса ему удалось извлечь толстый железный болт. Пользуясь этим шкворнем как рычагом, он выдернул из мостика три скобы, и отбил обе накладные треугольные петли от дверного косяка. Подобрав на песке длинный кусок толстого манильского каната, смотал его в бухту и отнес повыше на берег. Лодка затонула в прибойной полосе, значит, неглубоко, он надеялся, что ее не раздавило льдом. Нужно лишь сделать ворот, зацепить ее, вытащить на берег, подшаманить и отправиться домой на веслах. Если море вернуло бензобак, то вернет и весла.