Илья Эренбург - Избранное

Есть жизни, точно тонкие тропинки,
Они скрываются средь зелени густой,
Отравленные синей дымкой
И ускользающей мечтой.
Но жизнь моя — просторная дорога,
Она от пыли белая, она — навек.
Ты долго шел? Но дней у бога много!
И где привал? И где ночлег?

Еще давно, еще вначале,
Когда кусты мою дорогу прикрывали,
Когда казалось, что идти недалеко,
А если далеко, то так легко, —

Мне встретилась простая женщина.
Такая светлая и незаметная, как все,
Но птицы вдалеке звенели — легкие
бубенчики,
И было всё в росе.

Она мне отдала свое большое сердце,
Тяжелое, как все сердца.
Отдав его, закуталась в туман, померкла.
Но этот груз мне сладок до конца.
Она мне отдала свое большое сердце,
Тяжелое, как все сердца.

Я сегодня вспомнил о смерти,
Вспомнил так, читая, невзначай.
И запрыгало сердце,
Как маленький попугай.
Прыгая, хлопает крыльями на шесте,
Клюет какие-то горькие зерна
И кричит: «Не могу! Не могу!
Если это должно быть так скоро —
Я не могу!»

О, я лгал тебе прежде, —
Даже самое синее небо
Мне никогда не заменит
Больного февральского снега.

Гонец, ты с недобрым послан!
Заблудись, подожди, не спеши!
Божье слово слишком тяжелая роскошь,
И оно не для всякой души.

На холму унынье и вереск,
И пастух на холму задремал.
Я знаю, ты не поверишь,
До чего я идти устал.
Рога окунули коровы
В красное море и спят.
Куда идти мне снова,
Когда потухает закат?
Где-то бубенчик звякнул,
Такой убитый.
Залаяла собака,
И снова всё тихо…
И если ты белый месяц увидишь —
Его не увидит пастух на холму.
И если споешь ты о прежней обиде —
Я песни твоей не пойму.

Доходил смердящий ветер
И по улицам носил дитя потерянное.
И стучали тихие калеки
Деревом.
Господень ларь, уныл и дымчат,
Стоял расщепленный, как дуб,
Лишь обратив на запад стылый и пустынный
Последний суд.
И семь птенцов, голодные, взлетали,
В ночи не видя ясного лица,
На грозный и сулящий палец
Окаменелого творца.
Пришла ко мне ты, тяжкая, нагая,
Спросить, готов ли я.
Готов!
Но погоди! Ты слышишь — это плачет Каин
Над пеплом жертвенных даров.

Если б сегодня пророк пришел,
Я забыл бы о трудной свободе, —
Как некий сказочный волк,
Я лизал бы его благодатные ноги.