Шота Руставели: Витязь в тигровой шкуре

«Ах, – ответил бедный витязь, –
Кто же нам с тобой поможет?
Кто поймет, какое горе
День и ночь мне сердце гложет?
Только я один родился
Под несчастною планетой.
Одинок я в этом мире,
Нет мне друга в жизни этой».

«Тяжко слышать эти речи, –
Робко вымолвила дева. –
Если б я не опасалась
Твоего, мой витязь, гнева,
Я нашла бы человека,
Чьей гордиться можно дружбой,
Он пошел бы за тобою
И служил бы верной службой».

«Я клянусь тебе! – воскликнул
Тариэл. – Клянусь любимой!
Пусть я стал подобен зверю,
Безутешный, нелюдимый, –
Если кто мне будет другом,
Я приму его как брата,
Полюблю его навеки,
Как умел любить когда-то».

И когда на зов девицы
Появился Автандил,
Тариэл навстречу вышел
И глаза в него вперил.
Были витязи как солнце;
Как луна, сияли оба.
Поцелуй скрепил их дружбу
Беззаветную до гроба.

Тариэл воскликнул: «Витязь!
Я молю тебя: открой,
Кто ты, сходный с кипарисом?
Из страны пришел какой?
Удостой безумца дружбой!
Смерть и та меня забыла.
Роза инеем покрыта,
Сердце сжалось и застыло».

Автандил ответил: «Витязь,
Лев, кому подобных нет!
Я – араб. В стране далекой
Я увидел божий свет.
Там у царского престола
Сердце отдал я царице.
Жжет меня огонь любовный,
Разум горестный томится.

Помнишь день, когда, скитаясь,
Встретил царских ты рабов,
Как разбил их и рассеял,
Как исчезнул без следов?
Мы тебя искали всюду.
Но напрасно мы искали.
Весь дворец пришел в унынье,
Царь был болен от печали.

И сказала мне царица:
«Если ты найдешь героя
И вернешься с доброй вестью,
Буду я твоей женою».
Третий год к концу подходит –
Мы в печали и разлуке.
Как, скажи, не разорвалось
Сердце бедное от муки?

Сквозь леса я шел и горы,
Через реки и пустыни,
Наконец, как солнце в небе,
Повстречал тебя я ныне.
И судьбу благословил я,
И готов служить тебе я,
Быть с тобой до самой смерти,
О прошедшем не жалея».

Изумленный этой речью,
Тариэл воскликнул: «Боже!
Есть ли что-нибудь на свете
Друга верного дороже!
Уж таков закон влюбленных:
Все они друг другу братья.
Разлучив тебя с любимой,
Чем тебе могу воздать я?

Как сумею рассказать я,
Почему, забыв людей,
В шкуру тигра облаченный,
Я живу среди зверей?
Лишь уста свои открою –
Упаду я бездыханный,
Неземным огнем сожженный,
Смертной мукой обуянный.

Встань, Асмат, сестра родная,
Принеси кувшин с водой.
Как начну терять рассудок,
Наклоняйся надо мной,
Увлажняй мне грудь водою,
Чтоб опять вернулись силы.
А умру – да будет домом
Мне холодный мрак могилы».

И, отбросив шкуру тигра,
И прекрасен и могуч,
Витязь был подобен солнцу,
Что мерцает среди туч.
Он открыл уста и вскрикнул,
Не сумев сдержать рыданья.
Наконец, собравшись с духом,
Начал он повествованье.

Семь царей когда-то были
Господами Индостана.
Шесть из них своим владыкой
Почитали Фарсадана.
Мой отец, седьмой на троне,
Сам к нему явился с даром,
Был обласкан Фарсаданом
И назначен амирбаром [ 2].

Окруженный мудрецами,
При дворе я царском вырос,
И когда у Фарсадана
Дочь прелестная родилась,
Был я отрок в полной силе,
Львят душил одной рукою,
Станом был могуч и крепок,
Ликом сходен был с луною.

Нестан-Дареджан, царевна,
С детства мне была знакома.
Безоаровую башню
Царь воздвиг ей вместо дома.
Безоар – волшебный камень,
Он целит от всех болезней.
И жила царевна в башне, –
Розы утренней прелестней.

Был задернут аксамитом [ 3]
Вход в запретные покои,
Днем и ночью здесь курилось
Благовонное алоэ,
Перед башней из фонтана
Струи тонкие взлетали,
В цветнике цветы качались,
Птицы в клетках распевали.

И Давар, сестра царева,
Овдовевшая в Каджети,
Обучала деву в башне
Всем премудростям на свете.
Две служанки постилали
Ей девическое ложе,
Но Асмат была царевне
Всех милее и дороже.

Раз, с охоты возвращаясь,
Царь сказал: «Пойдем со мной,
Отнесем добычу нашу
В дар царевне молодой».
Взяв убитых куропаток,
Я пошел за Фарсаданом
И у башни очутился,
В цветнике благоуханном.