Александр Черных - Снежное время

С головою уйти,
Все отдать в одночасье —
С нами будут добры
Те, кто станут причастны…

Оказалось – увы,
Дверь чужим открывая,
Отдавая себя —
Мы себя убиваем.

Время лечит сады,
Время шепчет: послушай,
Кто еще за тебя
Сбережет наши души…

Там, где боль пролилась,
Из земли проступают
Полевые цветы —
И до самого края,

До скончания времен,
До открытия двери,
Мы с тобой ищем вновь
То, во что вместе верим.

Плавней в повороте, она просит сбавить;
У страха, наверное, долгая память.
В глазах глубоко, как в реке.

Как будто в обратную сторону взгляды,
И никого в это время нет рядом:
В потоке висишь на крючке.

Держи свою третью на поводке —
На особом замке,
Ближе всех вдалеке.

Направо, еще, и вокруг до подъезда.
Она улыбается: да, это здесь, и
Ты ждешь. Вот-вот оборвется внутри…

Воздух застыл, лепестки облетают,
Все как всегда – и еще ближе к краю,
И если держаться, то можно остаться:
Смотри!

Потянешься ближе —
Почувствуешь воздух;
Еще сантиметр —
Уже будет поздно…
И небо в окне —
и падают звезды.

Держи – не держи… свою третью на поводке,
На особом замке,
Ближе всех вдалеке.

Держи – не держи свое сердце на поводке.

Десять лет мы не виделись – что стало с нами?
У одного – мешки под глазами,
Второй обрюзг, лысый третий,
Четвертый худой, просто похож на смерть.

Десять лет назад у всех был длиннее,
Небо прозрачней, трава зеленее,
Уровень выше, громче песня —
И, понятное дело, работа интересней.

А сейчас – все сказали: да, давайте снова
Сделаем командой чего-нибудь такого.
Но чует мое сердце, что с этого места
Мы снова не увидимся еще лет десять.

Дождь по дворникам стучит…
Прячешь нос в мой теплый свитер.
Город утонул в ночи,
Смотришь в окна и молчишь.
Чьи-то судьбы, жизнь и смерть
В этом городе повсюду —
Круговерть и суета,
Суета и круговерть…

Улыбаясь про себя
На вопросы без ответов,
Лучше никому не знать,
Что у каждого внутри.
Ну а если вдруг решишь
Разделить со мною это —
Ничего не говори.

В кресле ты лежишь клубком,
И уютнее, чем кошка,
Улыбаешься тайком —
Согреваешься немножко.
Город утонул в ночи —
Загляни в глаза ко мне.
Может быть, найдешь ответ,
Ну, а если нет – молчи.

И когда останусь я
В одиночестве привычном —
Против всех своих привычек
Поверну куда-нибудь.
Там, где солнце раньше всех
Поднимается обычно,
Я достану сигарету
И послушаю чуть-чуть.

Мне расскажет огонек
На вопросы без ответов,
Что такого мне не знать,
Что запрятано внутри.
Ну а если вдруг решишь
Разделить со мною это —
Ничего не говори.

В этом доме все вверх дном каждый день:
Содом и гоморра, дыры в стене.
Иногда она ходит, как серая тень —
Иногда варит кофе, улыбается мне.
А над ней плюс один эшелон сидит
Тот, кто больше других обо всех говорит,
Чьи рога и хвост
Достают до звезд.

В этом доме редко бывает тепло:
В этом воздухе дым и пыльная взвесь.
Бегают зебры, и маленький танк
Сбивает с извозчиков лишнюю спесь.
Старушку в углу ждет свой черед —
Гвоздь с хвостом пролетает через проход,
И рога и хвост
Достают до звезд.

Каждый мой день – килограмм,
На выходе – полкило.
Зашивая рот кривым стежком,
Собирая обломки крестов по углам —
Надеваю хвост,
достаю до звезд.

В этом доме все вверх дном каждый день:
Содом и гоморра, дыры в стене.
Иногда она ходит, как серая тень,
Иногда варит кофе, смеясь над тем,
Кто сидит над ней плюс один эшелон,
И хрипит, как сутулый хромой патефон.
Чьи рога и хвост
Достают до звезд.

Выдуман,
Поставлен на место других,
В перепадах движений, в огне притяженья,
И не выбросить просто из мыслей своих,
И не выбрать иного,
Не оставить свое отраженье…

Отпусти?
Отпусти…
Не уйти…
Не уйти.

И чужое
Берет за меня изнутри,
Разрывает мой голос на мелкие части.
И забыв, кем я был – посмотри на меня, посмотри —
Становлюсь я себе не хозяин,
Себе не подвластен.